С интересом стала рассматривать помещение, в котором находилась. Убранство комнат чем-то напоминало боярские дома в Древней Руси. Сундуки, полки, комоды заставленные посудой. Добротные доски пола не были покрыты плетеными дорожками или коврами, возможно, из-за того, что было лето. Комната, в которой я находилась, была, скорей всего, горницей. Через три больших открытых окна в комнату проникал дневной свет, наполненный теплом. Ветерок, гоняющий легкие занавески, приносил с собой свежесть и запах леса.

Находясь в плену, мысленно я была занята лишь освобождением и местью. И вот когда оказалась на свободе, наслаждалась ощущениями своего дыхания, стуком сердца и витающими вокруг запахами. В голове кружился рой мыслей, но каждая из них заканчивалась: «Я живу… живу… дышу… я живу».

Постепенно стала осознавать, что на волоске была от разоблачения, но волей случая меня миновала сия доля. И не только меня. От виселицы спаслась и мама. Мама — какое волшебное слово. Млела, слыша, как она ласково смотрит на меня, ухаживает. Уходя спать, целуя, шепчет: «Спи, моя доченька. Сладких снов тебе, Киара».

Мы обе привыкали к статусу матери и дочери. Наши исстрадавшиеся сердца тянулись навстречу друг к другу. И мы были счастливы отдаться во власть этому новому чувству.

Прислушалась к разговору, раздававшемуся из смежной комнаты, напряглась. Еще бы не кипеть моему любопытству, когда по соседству был слышен разговор трех призраков.

И хотя вся память жизни Ливин осталась при мне, но одно слово — ведьма, будоражило разум. Пристав на кровати, смотря в комнату, где спорили три призрака спросила у Яримы.

«Мам, чего это наши красавицы в загашнике делят?»

Разговор призраков мгновенно прервался. Они разом покинули комнату, в которой находились стеллажи с баночками, флаконами и горшками. Облепив со всех сторон мою кровать, в немом ожидании смотрели на меня.

— Что?.. — вскинув в разные стороны руки, переводя непонимающий взгляд с одной ведьмы на другую, не поняла их всеобщего внимания ко мне.

— Что ты там сказала? Слово какое-то интересное, — нависнув надо мной, любопытствовала Хамира.

— Ну… я… это… — пойманная с поличным лепетала я. — Лучше вам не знать. Мне нужно отвыкать от своих земных словечек. Не век же мы будем куковать в этом месте. Думаю, годик-два потерпят сиятельные лорды своей кончины, пока я буду совершенствовать мое новое тело.

Слишком слаба и немощна была оболочка, которая мне досталась. На земле у меня было уйма увлечений: вокал, игра на разных музыкальных инструментах, чтение книг, танцы и, конечно, школа исторического средневекового боя. Должна же я была поддерживать форму тела, вот и занялась полноконтактным боем с использованием стального незаостренного оружия. На тренировках мы были полностью укомплектованы качественным защитным инвентарем. Нам также приходилось изучать элементы единоборств в особенности борцовской технике.

В первый же день в желании убить насильников, оставшись одна, попробовала пару приемов. Но вскоре с разочарованием поняла, мое новое, исхудавшее и изуродованное побоями тело, настолько слабо, что не в состоянии нормально стоять на двух ногах, не то, чтобы наносить удары».

Оказывается, Хамира все-таки запомнила и даже умудрилась понять, к чему относилось услышанное ею незнакомое слово.

Отсмеявшись, поднялась с колен, с улыбкой наблюдая за призраками. Любопытство у родственниц так и перло. Пролетел уже месяц со дня моего прибытия в дом Яримы.

Тетушки и бабушка посматривают на меня. Видно, все никак не могут взять в толк и привыкнуть к мысли, что моя душа принадлежит другому миру. Услышав из моих уст новое словечко, мгновенно ринулись на его изучение. Да и немудрено. Столько спали, а тут новая жизнь. Пусть и в таком, бестелесном виде, но зато уйма интересных событий, которые они бы ни за что не увидели, проживи свои жизни полностью и умерев в старости.

Услышав ржание коня, мы разом повернулась.

Управляя упряжью, к дому на двуколке подъехал Эром. Окинув нас молчаливым, хмурым взглядом, мужчина спрыгнул на землю. Взяв под уздцы лошадь, он повел ее в сарай.

Мы проводили его не менее заинтересованным взглядом.

После вмешательства менталиста в разум Эрома, очнувшись на следующий день, он, по рассказу Яримы, смотрел на нее так, словно видел впервые. Простонав, схватился за голову, и лишь когда вновь посмотрел на нее, вымолвил:

— Ваше сиятельство, что со мной?

Смотря настороженно на слугу, графиня вскоре поняла, что ее так взволновало в его облике. Взгляд. Разумный взгляд человека. К сожалению или к счастью, но Эром не помнил того, что с ним произошло. Не удержал в памяти момент о девушке, которую нес на руках.

Ярима попыталась ему напомнить о своей умершей дочери, но он лишь со стоном схватился за голову. Больше графиня не приставала к нему с расспросами. Нагружала легкой работой. С каждым днем подмечая, по повадкам и ясному взору Эрома, что хоть какая-то польза была от менталиста.

Видно, дознаватель так старался вклиниться в мозг слуги, что каким-то образом воздействовал на его слабоумный разум. Теперь у Ярима была другая проблема. Молодой здоровый мужчина, не знающий женского тела. И эту проблему нужно было решить как можно скорей. «Хоть самой бери и отправляйся за невестами в графство». Подумывала она каждый раз, смотря на Эрома. Но видеть мужа и его отпрыска совершенно не хотелось. И от этого настроение все больше портилось…

* * *

Сидя в своем кабинете, глава тайной канцелярии, прочитав и захлопнув личное дело внебрачной дочери графини Яримы Барванской, откинулся на кресло.

«Неслыханное дело. Вот тебе и тихоня, столько лет скрывала дочь. Интересно, кто папаша? В мозги графини лезть не хочется, но если не признается… И хотя двадцатилетний возраст для девушки означает начало поиска жениха, не будем спешить. У нас еще есть время до двадцатипятилетия. Может, за это время магический дар проснется. А по словам Камаира Ринского, он у нее не один. Сейчас сильные магини на вес золота. Решено. Годика через два начнем подбирать ей пару. Возможно, кто-то из графов ради увеличения магического дара в их роду и не посмотрит на статус — незаконнорожденная».

Стук в дверь отвлек Аргаира от мрачных мыслей, а они за последние сутки были на пределе и все из-за Литмира Фаминского.

Сердце в груди готово было выскочить от учащенных ударов при виде вошедшего в кабинет капитана с группой сысковиков.

Внешний вид Фаминского больше напоминал извалявшегося в грязи хряка. При выслушивании устного