и предложил пойти пообедать. Естественно, мы пошли в студенческую столовую, где нас усадили за два сдвинутых столика и радостно (сотрудники явно были предупреждены) накормили. После этого мы вернулись в комнату, но было видно, что студенты притомились, и им нужно переварить не только обед, но и все услышанное. Поэтому я предельно кратко подвел итоги нашего обсуждения: спросил, собираются ли они дальше заниматься этой тематикой (двое радостно ответили "да", двое других и лидер тоже сказали "да", но это было другое "да"), поблагодарил их за интерес к теме, а они, как положено, за что-то - меня, и они, накормленные и похваленные, упорхнули. Немного же нужно здешним студентам для счастья...

Шензи сказала, что завкафедрой сидит на Ученом Совете и никак не может, я попросил передать ему мою благодарность, восхищение студентами, его сотрудниками (Таль не сдержала веселой улыбки), столовой и гостиницей и - что я ему пришлю то, о чем мы договорились. Откуда ни возьмись, появился мой шкафообразный гид, и предложил отвезти меня на космодром. Но я попросил его отвезти Шензи, а к кораблю меня вызвалась доставить Таль. Так что через два часа я уже выходил из атмосферы, размышляя - что бы мне предложить интересное завкафедрой, дабы через приличное время увидеть Таль. Естественно, я в тот момент не знал, что увижу ее раньше начала семестра в этом Университете. И еще я размышлял о том, чешется ли у студентов вопрос, не являются ли "девочки" (как говорят в Царствах), третьей продвинутой (как коряво говорят на Земле) группой. Ведь наверняка никто из "девочек" не побывал в ласковых лапах Логовенко...

На Земле, текст "Слабое звено"

По прилете я начал с приведения в порядок дел, и тут меня ждало небольшое, но приятное открытие. Я обнаружил в интернете текст "Слабое звено", о котором упоминал раньше. Выложен он был недавно, уже после моего отлета. То есть либо Шензи решила мне его передать, но перед этим еще раз просмотреть и, может быть, что-то поправить, либо просто решила передать после моего отлета. То есть текст этот есть в интернете и не менее доступен, нежели данный отчет.

Я не филолог, так что мое мнение не имеет большого значения, но мне он, скорее, понравился, хотя его ценность именно для истории не слишком высока. Возможно, он более интересен для психологов. Чтобы вы получили представление о стилистике материала, приведу два кусочка - момент, где в действие вводится главный персонаж, и момент, когда он знакомится с Шензи.

Вот первый отрывок.

Доктор физики, профессор Уль Хат, кумир студентов, в недавнем прошлом спортсмен, в отличие от Зефа - человек вполне аполитичный, интересовался только своей физикой, своими студентами и, как говаривали, в особенности - студентками.

Любовь к свободе научного творчества и приводит многих ученых, сами понимаете, куда. Власти это понимали, и, хотя и привлекли Уль Хата к восстановлению и усовершенствованию системы ПБЗ (теперь, после свержения "прогнившего режима Отцов", ее так не называли, а именовали СППЗ - Системой Поддержания Психического Здоровья), смотрели на него косо. Нет, он пользовался абсолютным доверием. Но "те, кому надо" знали, что у доктора и профессора жена - хонтийка по происхождению. Во времена Империи на такое никто не обращал внимания, разве что некоторые пандейские аристократы, выбиравшие партии для своих тщедушных дочек. Все это было столь малозначительно, что даже анекдотов на национальную тему почти не было. Но где те времена...

Тем более, что жена профессора и вовсе осталась в Хонти. Ну, то есть сначала задержалась у родни, потом еще на месяц, потом возникли трудности с дорогой. По телефону она была мила, но ехать обратно в то, что осталось от Страны Отцов, называло себя Республикой и готовилось к войне на неизвестно сколько фронтов - не хотела. Да и детей куда прикажете девать?

Довольно скоро Уль Хат ощутил легкое недовольство властей. А друг-психолог не упускал возможности кое-что объяснить. Через год профессор физики знал все, что положено было знать нормальному - по мнению Зефа - человеку. Но активно сотрудничать с подпольем он не стал. Его неприятно удивила царившая там грызня, отсутствие ясного и согласованного понимания ситуации. Система ПБЗ (то есть, извините, СППЗ), восстановленная при его активном сотрудничестве, представлялась ему теперь злом, но в нынешней ситуации неизбежным. Взять и просто так отключить ее нафиг было нельзя - последствия для психики населения были бы малоприятны.

Вот второй отрывок.

Антенна оказалась в кроне. Но для того, чтобы ее обнаружить, потребовалось подняться на двадцать метров вверх. От антенны шел кабель к передатчику - тут же, в дупле. Уж не птички ли на нем работают - усмехнулся про себя физик - нет, скорее уж местная ретрансляция. И действительно, рядом с передатчиком торчала совсем маленькая УКВ-антенна, направленная вниз. Кто-то приходил, садился отдохнуть под деревом, вынимал из кармана ма-аленькую такую коробочку. Или даже не вынимал, а нажимал в кармане. На кнопочку, которой дистанционно включал передатчик, потом передавал, что надо, и уходил. Профессор с большим уважением мысленно поклонился создателям этой машины. Ему повезло - он принял сигнал потому, что попал в боковой лепесток диаграммы направленности, и то лишь по причине очень высокой чувствительности своего приемника. Итак, причина первая - наш герой сгорал от любопытства. Чья это была станция? Кто с нее работал? Причина вторая - ему вообще не хватало информации. Пересечь пустыню можно было, только зная, где можно, а где нельзя идти. Карты у него, конечно, были, но радиацию на них никто не обозначал. А еще в пустыне есть змеи... Может быть, стоило попытаться идти ближе к побережью? Или наоборот, к горам?

Контактов с мутантами профессор не боялся. Среди научной тусовки Столицы был такой доктор Фритц - сущий упырь по взглядам, но превосходный специалист. Фильмы об исследованиях мутантов, которые он показывал, за несколько минут приводили зрителя в состояние глубокого шока. Но ужас достаточно было пережить один раз. Да и естественное любопытство ученого брало верх. Зато теперь беглый профессор неторопливо и даже несколько задумчиво вступил в деревню. И первой, кого он увидел, была девушка. Она стояла у колодца.

- Я иду издалека, - сказал профессор, остановившись в нескольких метрах и показав пустые ладони. - Я устал. Дай мне воды.

Он говорил короткими простыми фразами, но это оказалось излишним. Девушка улыбнулась и ответила на хорошем литературном языке, с еле заметным хонтийским выговором. Упругость слоя иголок и