— Клоди!

— Лав!

Стоило двери распахнуться, как послышался одновременный крик девушек. Обе сначала бросились навстречу друг другу, а после замерли.

— Ты первая! — снова прозвучало в унисон. На несколько мгновений повисла неловкая тишина, а после Лавиния тяжело вздохнула и поспешила обнять подругу.

— Клоди-и-и, — едва не плача протянула она. Рыжеволосая красавица взволнованно похлопала Лав по спине.

— Что случилось? — в ее голосе сквозило беспокойство. Подруга шмыгнула и наградила душераздирающим взглядом.

— Ох, у меня был такой насыщенный день. И такой ужасный, — заныла девушка. — Я узнала, кто отец. Но как это произошло…

— Как же?

Лавиния рассказала об Артуре и показала дневник с записями из ее жизни. Клоди скривилась от ужаса и отвращения, читая его содержимое. Она закрыла и отложила тетрадь, а после крепко обняла подругу.

— Моя хорошая! Как это ужасно! — пораженно восклицала девушка. Клоди была испугана и шокирована, она успокаивающе гладила Лавинию по спине, однако не знала, кого пыталась утешить — себя или подругу. — Нужно заявить о нем. Пускай его исключат.

— Да брось, — Лав потерлась щекой о плечо девушки и прикрыла глаза. Чужая поддержка бальзамом покрыла ее испуганную и раненую душу. Впервые за день она смогла расслабиться. — До конца семестра совсем немного, а после я возьму отпуск и больше его не увижу. Я не хочу возни с деканатом и стражей.

— Это может быть опасно, Лав, — встревоженно упрямилась Клоди. — Кто знает, что взбредет ему в голову, а у тебя скоро еще и ребенок родиться.

— Я уверена, что все будет нормально, — с нажимом проговорила Лавиния, и подруга не стала больше давить. Она знала, что девушка может быть крайне упряма в своих решениях. Клоди решила, что возьмет дело в свои руки и сама обезопасит подругу от этого типа. Поэтому девушка легко переключилась на следующую тему.

— Я встретилась с этим Эриком, — она презрительно сморщила свой нос, — и узнала, что у него на этаже брюнет — только твой командирчик.

— Ага, — на удивление мирно отреагировала Лавиния, — я тоже об этом узнала и поговорила с ним. Я потребовала пятнадцать тысяч марок. Однако он повел себя странно…

— Отказался? — в голосе Клоди послышалась злость, и Лав похлопала подругу по боку.

— Да, и предложил выйти за него замуж.

— Нельзя ему верить, — откровенно зло прошипела Клоди. Ее зеленые глаза заблестели от ярости, — Все они вначале зовут замуж, обещают счастливую жизнь и несметные богатства, а потом бросают ни с чем.

— Ах, я не собиралась выходить за него, — девушка поторопилась успокоить разбушевавшуюся подругу, — мне от него нужны только деньги. Я надеюсь, что получу их и больше никогда его не увижу.

Однако у Рихтера, был совершенно противоположный план. С того дня Лавиния стала сталкиваться с ним ежедневно. Командир теперь не придирался, как раньше, а отвешивал галантные комплименты, дарил цветы и приглашал на прогулки. От последних девушка отказывалась как могла.

Благо, Рихтер не заставлял ее. Лишь вручал по одному цветку, будь то роза, пион, гвоздика или незабудка. Цветы Лавиния холодно принимала, но жили они лишь до вечера. В лучах заходящего солнца она с Клоди сжигала подарки в огне алхимического котла.

— На редкость упрямый ублюдок, — с искренним гневом цедила подруга. Ее ненависть ко всем аристократам вспыхнула с новой силой, когда дело начало касаться ее дорогую Лав.

Сама девушка лишь молчаливо кивнула, чувствуя удушающее чувство вины и стыд. Ведь ее глупое сердце сдавалось под натиском чужих ухаживаний. Словно почувствовав любовь, душа девушки всеми силами старалась получить ее. Не внимая гласу разума.

От этого Лавиния чувствовала отвращение к себе. Пускай Рихтер был красив, а теперь и весьма учтив, однако она не могла забыть свою неприязнь к этому человеку. Умом девушка его не жаловала, а вот сердце начинало чувствовать симпатию. От внутренних противоречий Лавиния с каждым днем чувствовала себя все хуже, становилась все бледнее.

— Я попрошу выписать тебе больничный лист, — встревоженно проговорил Аллен, когда его силы никак не улучшили состояние подруги. Лавиния поникла. Ее плохое состояние не было связано с физическими недугами, лишь собственные переживания. признаться в этом друзьям было стыдно.

— Да, пожалуй, — тускло согласилась она и перевела взгляд в окно. Аллен очень беспокоился о подруге, ей было несвойственно впадать в уныние дольше, чем на пару секунд. Однако Лавиния молчала, и целитель не мог толком ничем ей помочь. Он подошел к девушке, присел перед ней и как в детстве обвил руками стройную талию, уткнувшись носом в живот.

Она улыбнулась и привычным движением погладила друга по вихрастым волосам. Она словно вернулась в старые добрые времена, в беззаботное время детства, когда не было всех этих тревог. Отвлечение принесло облегчение, и цвет ее лица почти вернулся к здоровому. В порыве чувств Лавиния согнулась и оставила легкий поцелуй на макушке.

— Спасибо, — тихо сказала она. — Я позже все расскажу, сейчас мне нужно время.

— Хорошо, — чуть подавлено проговорил Аллен, — помни, что я всегда готов помочь или выслушать.

— Ага, спасибо, я знаю, — Лавиния мягко погладила чужие волосы. Вскоре она покинула здравпункт. После этого дышать как будто бы стало легче, ненадолго ушла тревога, пропали всякие мысли из головы. Девушка просто наслаждалась передышкой.

— Лавиния, — услышала она бархатный голос Рихтера за спиной. Он стоял у колонны недалеко от входа в здравпункт. Сегодня командир был без цветов, его брови были озабоченно нахмурены. — Ты в порядке?

— Нет, — грубо рявкнула девушка и сама нахмурилась, однако сердце забилось где-то в горле от волнения. Она была готова расплакаться. — Все из-за Вас.

Лавиния быстро и яростно утерла рукой предательски выступившие слезы. Рихтер стал выглядеть расстроенным.

— В чем моя ошибка? Позволь ее исправить.

— Ненужная навязчивость, — мгновенно ответила она. — Мне нужны только деньги.

— Я понял, — спустя некоторое время кивнул Рихтер Леманн. — Я дам тебе пятнадцать тысяч марок, если до конца семестра ты сходишь со мной на десять встреч.

— Без этого никак? — Лавинии не нравился такой расклад. Ведь так ее предательское сердце может проникнуться к нему гораздо больше.

— Боюсь, что нет, — мягко покачал головой Рихтер. — Только эти десять встреч. Кроме них, я не стану более тратить твое время.

Лавиния чуть прищурилась, задумавшись. До конца семестра оставался всего месяц. Десять встреч, пятнадцать тысяч, и она навсегда исчезнет из академии. Слишком соблазнительно, чтобы отказаться. Если он правда перестанет мозолить ей глаза каждый день.

— Восемь, — в конце концов произнесла девушка, — дважды в неделю.

— Хорошо, — смиренно согласился Рихтер и отступил, — береги себя.

Он хотел сказать что-то еще, но не стал, поджав губы. Лавиния не хотела