цивилизации обрадовали Джейсона, надеющегося найти придорожное кафе или заправку. Все его деньги сгорели в бардачке, но, заручившись отчаянием и чувством порабощающего голода, он готов был и на воровство.

Оказавшись на трассе, Джейсон пошел вдоль нее, стараясь идти как можно прямее и не хромать, чтобы не привлекать к себе внимания проносящихся мимо машин, которых, к счастью, на извилистой дороге, проложенной меж лесов, было немного.

Спустя несколько миль беглец заметил на противоположной стороне дороги автозаправку, рядом с которой было небольшое придорожное кафе. Заведение было ухоженным и выглядело, как деревянный сруб с небольшой летней террасой, на которой могли разместиться желающие. Заправка, как и само кафе, были пусты, по крайней мере, так казалось издалека. Джейсон, спрятавшись среди стволов деревьев, незаметно подошел к кафе. Перебежав через дорогу, оглядываясь по сторонам, он аккуратно заглянул в окно. Внутри было всего пару человек. Пожилые мужчины сидели у барной стойки и живо о чем-то беседовали с барменом, являющимся, очевидно, и хозяином заведения. Из кафе доносился опьяняющий запах, содержащий в себе все то, что было приготовлено за день: пахли и ветчина, и соус, и жареный картофель. Джейсон с трудом держал себя в сознании, от божественного аромата у него слегка подкосились ноги. Удержавшись, он оперся о деревянную стену.

«Нет. Троих я не одолею», — подумал он.

Попадаться кому-то на глаза сейчас было нельзя, по крайней мере, точно не в таком виде. Услышав из-за угла, как открывается задняя дверь кафе, он загорелся будто лампочка. Дождавшись, когда она снова закроется, он пошел к черному входу. Оказавшись за зданием, стал голодно ласкать глазами мусорный контейнер серо-стального цвета. Без прелюдий Джейсон подскочил к нему и, открыв, начал копаться в отходах.

О чудо, ему удалось среди гор однообразного мусора и коробок от продуктов найти несколько кусков хлеба и остатки пиццы! Жадно поедая объедки, беглец забыл о боли и всех преследующих его проблемах. Ему казалось, что он ест самую вкусную еду, которую только могут создать человеческие руки, среди розово-белых мраморных стен, под сводами, увешанными рубиновыми изысканными люстрами с белоснежного китайского пятизвездочного фарфора. Он глотал края пиццы и утренние недоеденные тосты, практически не пережевывая, давясь, стараясь впихнуть в себя как можно ­больше.

— А ну, пошел вон отсюда! — выкрикнул седовласый, но крепкий хозяин придорожного кафе, выскочив из дверей. — Наркоман паршивый… — пнув ногой мерзкого незнакомца, он навел на него свой дробовик.

Джейсон упал на спину и стал ползти по земле назад, всматриваясь в дуло охотничьего оружия.

— Я просто пытался поесть, — тихо прохрипел он.

— Для таких, как ты, у нас ничего нет. Убирайся!

— Я уйду, только не стреляйте, умоляю.

Встав с земли, беглец, придерживая руками изнывающие от боли сломанные ребра, прихрамывая, убежал прочь. Джейсону было страшно, он осознал, что следует быть в тени, оставаясь как можно более незаметным. Нужно добраться до какого-то более-менее большого города, где до изуродованного оборванца никому не будет никакого дела. Там есть все необходимое, чтобы хоть немного подлатать себя, и уже потом решить, что делать. Надо идти вдоль дороги, но оставаться в тени за деревьями, чтобы полицейские ни в коем случае не прицепились.

Миля за милей вьющийся асфальтовый серпантин должен вывести Джейсона к его цели.

Глава 6

Надев на себя теплую вязаную шапку и уютно закутавшись в овечью дубленку бежевого цвета, Хеллен Эскамилла прыгнула в угги и, вооружившись огромной совковой лопатой, выскочила на улицу под неутихающий снегопад. Наверное, только сумасшедшему придет в голову убирать снег, пока он не закончил идти. Но жители северных штатов прекрасно знают: если не убирать снег, когда он идет, то потом, когда засыплет все вокруг, одной лопатой уже не справиться, придется вызывать экстренные службы, чтобы открыть дверь.

Нынешняя зима после затяжной долгой осени оказалась очень богатой на снегопады. После нового года минимум два раза в неделю с неба падают огромные пушистые снежные хлопья, покрывающие все вокруг — улицы, деревья, дома, машины и даже иногда людей, которые решили пройтись пешком.

Двор перед домом Хеллен, укрытый белым снежным одеялом, выглядел, как на рождественской открытке. Невысокие кусты можжевельника, заменяющие забор, присыпанные снегом, идеально ровный газон цвета молока и несколько яблонь, чьи ветки, укрытые пушистым слоем снега, стали напоминать произведение искусства. Между стволами деревьев виднелось огромное окно гостиной, где, несмотря на прошедшее время, по-прежнему мерцала одетая в гирлянды елка. Тридцатисемилетняя Хеллен жила одна. Приходя домой после дежурства, ей не нужно было ухаживать за мужем и детьми, обстирывая их, торопясь приготовить поесть, и помогать делать уроки. Биологические часы подгоняли Хеллен, и, несмотря на то что она не считала, что ей нужно торопиться, гормоны и что-то еще бессознательное регулярно порождало в ней желание заботиться о ком-то или о чем-то. Больше всего пока повезло лабрадору Нитро, который, несмотря на крутое имя, имел добрый покладистый нрав, и дому, в котором жила Хеллен. Одноэтажный белый домик на востоке Хэмптона всегда выглядел опрятно, а верный пес блестел и пах персиковым шампунем, будто вот-вот ему придется показаться на соревновательном манеже.

Невысокая брюнетка, Хеллен Эскамилла не была неотразима, но в ее внешности было нечто милое, притягивающее, заставляющее смотреть на нее с интересом. Видимо, латиноамериканские корни ее матери давали о себе знать — от южной крови она взяла округлые женственные формы и нежные черты лица.

Хеллен Эскамилла не была одинокой женщиной, она регулярно окружала себя друзьями, коллегами по работе и приезжающими погостить родственниками. Время от времени в ее жизни появлялись мужчины, с которыми она была близка, порой даже чересчур, обжигая их своим непониманием и порой обжигаясь сама. Не будучи легкомысленной, она имела серьезные отношения с мужчинами, которые порой затягивались на годы. От жизни она получала практически все, что хотела, не понимая порой, для чего люди женятся, образуют семьи, рожают детей, а потом тайком в общении со своими близкими друзьями жалуются, скучая по прежней свободе и возможностям. Хеллен была одна не потому, что плохая или потому что эгоистка, она просто не хотела совершать ошибки, которые с улыбкой на лице совершали ее друзья, проклиная себя за принятые решения со временем. Рано или поздно, но любая привязанность — это всегда усталость или, еще хуже, боль, порой дикая и невыносимая.

Хеллен убирала снег, скидывая его вдоль выезда из гаража, и думала, почему столь прекрасного зрелища не бывает на Рождество, когда