Правовой основой назначения и деятельности в XVI–XVII вв. главных «полицейских начальников» территориальных частей г. Москвы – объезжих голов, можно считать записные книги Разрядного приказа. Еще их называют записные разрядные книги. В них записывались повеления монархов о назначении на должности по военному, гражданскому, придворному, дипломатическому и другим ведомствам. Хронологически записывалась информация о важных событиях: военных походах, приемах иностранных послов, свадьбах великих князей и т. д. Разрядные книги велись с последней четверти XV в. В частности, великий русский историк Н.М. Карамзин отмечает: «Древнейшая из Разрядных книг, мне известных, начинается с 6979 или 1471 года».[151] Сначала записи в них делались не регулярно, примерно до начала XVI в., затем ведение книг стало носить систематический характер, из года в год увеличиваясь в объеме. Примерно с середины XVI в. Разрядный приказ начал делиться на отделения или так называемые «столы», в основном по обслуживаемым территориям государства. Московский стол Разрядного приказа, как столичный, был самым важным. В нем велись Записные книги Московского стола Разрядного приказа. Подобные книги существовали в каждом отделении Разряда. Именно в Записных книгах Разрядного приказа и в Записных книгах Московского стола Разрядного приказа содержится информация о назначении объезжих голов в Москве.

Установить точную дату появления в Москве должностей объезжих голов довольно проблематично, ввиду нерегулярности ведения записных книг на начальном этапе. Первое распоряжение государя о назначении объезжих голов в Москве, которое нам удалось обнаружить, датировано 1584 г.: «на Москве летом были в объезде в головах для пожару и для всяково воровства: в Большом старом городе в Кремле: князь Иван Самсонович Туренин да Григорей Микитич Борисов Бороздин; В Китае городе: Богдан Иванович Полев да Костентин Дмитреев сын Поливанов … В Земляном городе, в одной половине, за Неглинною Иван Федоров сын Колычев да Репчюк Клементьев, а в другой половине, на Покровке Самсон Григорьев сын Дмитриев Данилов да Иван Гусь Милюков».[152] Здесь речь идет о четырех участках объезжих голов, на каждый из которых назначены по два объезжих головы. Но в данной росписи пропущены или просто не указаны объезжие головы в Большом каменном городе, т. е. в Белом или Цареве городе и в Замоскворечье. Поэтому сделать вывод о количестве участков в Москве по записям 1584 г. не представляется возможным. Учитывая, что в росписи объезжих голов 1589 г. назначено быть в объезде «в Большом каменном городе князю князю Михаилу Васильевичу Мезецкому»,[153] в росписи 1591 г.: «были тово же 99-го году в объезде для огня и для всяково воровства, оберегали: … за Москвою рекою: князь Федор Козловской да Иван Огорев»,[154] а в росписи 1592 г. Белый город делился на два участка: «в новом Белом Казенном городе, на Большом посаде, Яков Васильев сын Волынской; в новом же Белом Каменном городе, на Меньшом посаде, за Неглинною Лука Новосильцев»,[155] можно предположить, что в конце XVI в. Москва делилась на 7 участков.

В начале XVII в. количество объезжих голов в Москве, а соответственно и участков, заметно возрастает и доходит до 12 участков. Причем на один участок назначались по два или по три объезжих головы, при старшинстве записанного в указе первым. В 1600 г. на некоторые участки Москвы было назначено по четыре объезжих головы. В начале 30-х годов XVII в. Москва делилась уже на 16 участков. А максимальное количество участков объезжих голов, а именно 17, стало в 1639 г.: 1. Кремль; 2. Китай-город; 3. В Белом городе – «в Чертолье от Водяных ворот, что у конюшен, по Знаменскую улицу»; 4. «от Знаменской улицы по Никитскую»; 5. «от Никитской по Тверскую улицу»; 6. «от Тверской улицы по Неглинную»; 7. «от Неглинны по Сретенскую улицу»; 8. «от Сретенской улицы по Покровскую»; 9. «от Покровской улицы по Яузские ворота и по Васильевскому лужку»; 10. В Земляном городе – «от Благовещенья, что на Воронцовом поле, по Яузу и до Москвы реки»; 11. «за Яузою, за мостом, в остроге, во всех слободах по Москву реку и по Яузу»; 12. «от Зачетейского монастыря по Арбатскую улицу»; 13. «от Арбатской улицы по Никитскую большую улицу, от Никитской от большой улицы по Тверскую»; 14. «от Тверской улицы по Сретенскую»; 15. «от Сретенской до Благовещенья»; 16. За Москва-рекой: «от Пятницкой улицы, едучи от города с Живого мосту направо»; 17. «от Пятницкой улицы, едучи от города с Живого мосту налево в слободах и в Лужниках до Москвы реки».[156] Позднее количество участков практически не изменялось и колебалось от 16 до 17.

Назначение объезжих голов царским указом производилось ежегодно сроком на один год. В случае болезни или других непредвиденных обстоятельств полномочия объезжего могли быть прекращены досрочно. При успешном выполнении своих обязанностей и личном желании объезжий голова мог быть назначен и на следующий год. Дольше всех должность объезжего головы занимал князь Федор Алибеевич Македонский, находившийся на должности объезжего головы Китай-города непрерывно с 1650 по 1672 гг., т. е. в течении 22 лет.[157] Вместе с тем, громоздкое делопроизводство в Разрядном приказе иногда приводило к путанице при назначении на должности, в результате чего один и тот же служилый человек мог одновременно попасть в указы о назначении на службу в разные местности.

Несмотря на то, что назначение объезжих голов Москвы указом царя готовилось и регистрировалось в Разрядном приказе, должностные обязанности объезжих голов регламентировались наказами или инструкциями, вручаемыми им в Земском приказе. Первый известный подобного рода наказ Земского приказа «Семену Ивановичу Кологривову, дьяку Михаилу Унковскому и подьячему Якову Никонову, назначенным объезжими головами от Москва-реки по Никитскую улицу в Белом городе»[158] датируется 30 мая 1609 г. В нем довольно подробно записаны обязанности объезжих голов и их помощников по охране общественного порядка и борьбе с преступностью: «И Семену и дьяку Михаилу, и подьячему Якову, взяв на Земском дворе решеточных приказщиков, ездити от Москвы-реки по Никитскую улицу по всем улицам и меж улиц по переулкам и по рядом днем и ночью беспрестанно. И того беречь накрепко, чтоб по улицам и по переулкам корчем и бледни не держали и зернью не играли, и нихто никово не бил и не грабил, и иного никоторово воровства не было ни у ково никоторыми делы. А где у какова человека ни буди сведают корчму или зернь или бледню, или хто ково станет бити и грабити, или иное какое воровство делати, и им у тех людей, которые люди учнут корчму держать, питье вынимать, а их имать, и питухов, и зернщиков, … или которые люди учнут хто ково бить или грабить, или иное кокое воровство ни будь делать, и им их отсылати на Новой на Земской двор Офонасью Зиновьеву с товарищи. А сколько питья у ково вымут, и ково имянем с продажным питьем и питухов, поимав, пошлют, и им все писать у себя в книги подлинно, чтоб у них заповеди ведомы ж были».[159] Не менее подробно в наказе описывались обязанности по соблюдению и контролю мер пожарной безопасности.

Кроме дьяка и подьячего к объезжему голове прикомандировывались решёточные приказчики, недельщики и сторожа. Это также закреплялось документально в росписях объезжих голов: «Того ж году были на Москве объезжие головы а с ними, для береженья от огня и ото всякого воровства, было: земского двора по 5 ч. решоточных прикащиков, да по 5 ч. из приказов неделщиков, да где кто ездил с 5-ти дворов по человеку сторожей».[160]

Правовое закрепление деятельности лиц местного самоуправления в Москве, то есть слободских старост и сотских, в середине XVII века также происходило на основании наказных памятей или инструкций, выручавшихся в соответствующем приказе, которому подчинялась та или иная слобода или сотня. Например, обязанности по охране общественного порядка на своей территории для сотского Пушкарской сотни Тита Станочника указаны в Наказной памяти от 13 сентября 1646 г. «О строгом соблюдении в его сотне порядка и благочиния»: «… в своей сотне смотреть и беречь того накрепко, чтоб во дворах у пушкарей и которые у них всякие люди живут в захребетниках, татьбы, и корчмы, и зерни, и бледни, и душегубства, и иного никакого воровства, и приходу и приезду никаким воровским людям не было… про всякое воровство сыскивать допряма, а сыскав, про то про все извещать в Пушкарский приказ … а будь в его сотне какое воровство объявится его небереженьем, и сыщется мимо его Тита и пятидесятников и десятников, им за то быти от Государя и Великого Князя Алексея Михайловича всеа Руси