О таких же злоупотреблениях отмечает С.К. Богоявленский: «Нельзя сказать, чтобы объезжие головы, решеточные приказчики и сторожа всегда были на высоте призвания. Нередко жители терпели от них больше, чем от воров: то решеточный приказчик окажется руководителем шайки ночных грабителей, то стрелец убил и ограбил мирного жителя».[131] Не менее лестно отзывался о помощниках объезжих голов в своем дневнике Генрих Штаден, немец состоявший в XVI в. на службе у Ивана Грозного: «И прежде чем приведут они кого-нибудь на Земский двор, еще на улице, могут они дело неправое сделать правым, а правое, наоборот, неправым».[132]

В свою очередь объезжие головы часто были недовольны как своими ближайшими помощниками, так и посадским населением, несшим полицейскую службу. Так объезжий голова Китай-города Ф.А. Македонкий возмущался нежеланием приписанного к нему дьяка А. Пашлыкова выходить в объезд и ссорится с зажиточным населением: «не хотя в том государевом деле со всякими людьми остудитися», на что Пашлыков в ходе допроса заверял, что «остужатися… ему не с кем и не для чего».[133] Другой объезжий голова Шилов Петр Иванович был очень недоволен караульными черных слобод и сотен, жалуясь, что они: «пьют и бражничают», уходят со съезжего двора, бранят самого голову, бьют его слугу и закладывают топоры и бердыши. Призванные к ответу тяглецы во всем отпирались. Мишка Чудов заявил, что вообще никогда не бывает пьян, а Петрушка Любимов хотя и признался, что «пьян бывает иногда», отрицал уходы со съезжего двора, брань, битье и отдачу оружия в заклад».[134]

Необходимо отметить, что сторожевая повинность для посадского населения была в тягость и оно на сколько возможно пыталось от нее уклоняться. Также слабая эффективность общественной системы охраны порядка была замечена и правительством, поэтому в конце XVII в. происходит постепенная замена сторожевой повинности денежным налогом.

В 1699 г. в Москве создается Бурмистерская палата, которая кроме центральных государственных функций, осуществляла свою деятельность в Москве как главное общинно-городское учреждение и на нее стало замыкаться все посадское население столицы, от торгово-промышленных людей до жителей черных слобод и сотен. Это было сделано Петром I исходя из государственно-финансовых интересов, чтобы «ведавшиеся» ранее в разных приказах различные сословия тяглого населения платили все налоговые сборы в одном учреждении и ему же подчинялись. В результате более чем на треть сократилось количество приказных учреждений. С ноября 1699 г. Бурмистерская палата стала именоваться Московской ратушей.

Как уже отмечалось, в конце XVII в. по указанию Петра I расширяется круг обязанностей Преображенской съезжей избы. В начале 1695 г. под ее юрисдикцию передается право следствия, а также суда по особо важным государственным преступлениям и охрана общественного порядка в Москве. В связи с этим происходит переименование съезжей избы в Преображенский приказ. «Письменного указа об изменении названия Преображенской избы и о ее новых функциях не сохранилось. Но некоторые косвенные данные позволяют предполагать, что соответствующее распоряжение было отдано Петром не позже 15 марта 1695 г.».[135] Возглавил Преображенский приказ верный слуга Петра I князь Федор Юрьевич Ромодановский, а после его смерти с 1717 г. – его сын князь Иван Федорович Ромодановский, ставший с 1726 г. Московским генерал-губернатором, т. е. высшим административно-полицейским лицом Москвы. С самого начала деятельности Преображенского приказа дела по государственным преступлениям, так называемым «слову и делу» не являлись приоритетными. На первом месте было выполнение полицейских функций в Москве и рассматривались в приказе в основном дела полицейского характера. Как отмечает в своей монографии в 1910 г.

В.И. Веретенников: «Дела этого приказа, видимо, начинаются в столбцах с 1696 года. До 1702 года характер этих дел чрезвычайно однообразен; и все дела эти определенно разбиваются на четыре категории: во-первых, «о битве», «драке», «кричании караула» между московскими обывателями, т. е. дела по нарушению общественной тишины и порядка на улицах и площадях Москвы; во-вторых, – дела о мелких взысканиях по гражданским искам; в-третьих, – о нарушениях обязательных постановлений в городе, т. е. или пение песен в неуказанном месте, или езда там, где запрещено, или оскорбление священного места чем-либо, и т. п.; в-четвертых, – дела по «слову и делу».[136] И хотя с 1702 г. Преображенский приказ имел «исключительное заведывание» делами по государственным преступлениям, кроме этого выполнял обязанности по снабжению и вооружению гвардии, с начала XVIII в. и до 1711 г. он являлся главным полицейским учреждением Москвы. Преображенский приказ делился на три части: Генеральный двор, главная канцелярия и Потешный двор. Именно Потешный двор, который имел круглосуточный режим деятельности, выполнял полицейские функции. Там назначались для несения караулов солдаты из всех расположенных в Москве полков по очереди. В Потешный двор доставлялись задержанные нарушители порядка и подозрительные лица, там же принимались, доставленные жителями Москвы лица, обвиняемые в кражах, грабежах, корчемстве и т. д. Подьячие из Потешного двора получали показания обвиняемых, опрашивали пострадавших и в зависимости от тяжести вины, одних правонарушителей направляли в другие приказы, другим тут же определяли наказание, третьих для более полного следствия оставляли в Преображенском приказе. На Потешном дворе велась регистрация всех приводов, за которые назначались штрафы.

С 1711 г. Преображенский приказ перестал нести полицейские обязанности, которые перешли к другим образовавшимся в Москве учреждениям.[137] Скорее всего полицейские функции были переданы созданному в 1701 г. на базе Стрелецкого приказа Приказу земских дел и Московской ратуше, которые после губернской реформы 1709–1710 гг. постепенно потеряли роль центральных государственных органов и превратились в московские учреждения, подчиненные московскому губернатору через губернскую канцелярию.

Таким образом, к центральным правительственным учреждениям, выполнявшим полицейские функции в Москве, осуществлявшим охрану общественного порядка, борьбу с преступностью в XVI, XVII и в начале XVIII вв. можно отнести Земский, Стрелецкий, Разрядный и Преображенский приказы. На остальной территории государства это входило в компетенцию местной власти – воеводского аппарата.[138] А основными должностными лицами, выполнявшими охрану правопорядка и законности являлись объезжие головы, стрельцы, старосты, сотские, решеточные приказчики, десятские, ярыги, а также привлекаемое к выполнению полицейских повинностей население черных слобод и сотен.

Глава 7

Развитие правовых основ организации охраны общественного порядка и борьбы с преступностью в Москве XVI – начало XVIII вв.

В период XVI–XVII вв. происходит формирование и дальнейшее развитие Российского государства, его институтов. При этом оформление централизованного государства происходит и через законотворческую деятельность. Процесс взаимопроникновения обычного и государственного права заметно ускоряется, некоторые обычаи становятся частью государственного права, а в свою очередь, вводимые государством новые нормативы с течением времени начинают приниматься обществом как обычное право. Начавшая функционировать приказная система управления с элементами самоуправления не создавалась одним общим законодательным актом. Она формировалась постепенно. Законодатели XVI–XVII вв. не были слишком озабочены претворением в жизнь управленческих принципов. Российское законодательство этого периода истории как в сфере административно-полицейского управления, так и в сфере охраны общественного порядка и борьбы с преступностью определяло лишь общие положения и успевало регламентировать только наиболее важные, часто встречающиеся вопросы. Полицейские функции государства XVI–XVII вв. в широком смысле слова, можно определить, как заботу о благочинии, о личной и общественной безопасности, о благосостоянии и благоустройстве общества.

В первой половине XVI в. в формирующихся центральных органах власти – приказах стали реализовываться единые начала управления, судопроизводства, борьбы с преступностью и охраны общественного порядка в общегосударственном масштабе. Правовой основой для этих процессов, и даже некой программой их дальнейшего развития стал Судебник 1497 г., принятый Иваном III. Первое упоминание о нем отражено бароном Сигизмундом Герберштейном – австрийским дипломатом, посетившим Москву в начале XVI в. в его дневнике.[139]

В статьях с 8 по 14 Судебника 1497 г. содержатся нормы, которые регулируют общественные отношения, возникающие в процессе правоохранительной деятельности между должностными лицами и заинтересованными сторонами. В качестве должностных лиц выступают бояре, окольничьи, дьяки и подьячие. Все они являются необходимыми участниками судебного процесса.

Основным значением Судебника 1497 г. в правоохранительной деятельности «была организация судопроизводства на всей территории государства…».[140] Преступление в Судебнике трактуется как «лихое дело». Данный термин в ст. 8. «О татьбе» играет обобщающую роль, объединяя приведенный в ней список видов преступлений: «А доведуть на кого татбу, или разбой или душегубство, или ябедничество, или иное какое лихое дело, и будет ведомый