– Ура-а! – заорали три сотни глоток, и драгуны рванули следом.

Застывшие от изумления на стенах шекинцы глядели, как волна русских пронеслась сначала по заваленному рву, а потом сквозь бушующее пламя к воротам.

– Ура-а! – Голову и руки обдало жаром. Такой непривычный в этом времени запах горящей нефти ударил Тимофею в ноздри. Его тут же заслонила вонь от жжёных волос и кожи. – Как же больно! А-а-а! – Гончаров перебежал через пламя. Сапоги и мундир в нескольких местах пылали, но всё, он уже был внутри крепости!

– Ура-а-а! – Ревя от боли и от обуявшей их ярости, драгуны выплёскивались потоком в разбитые ядрами ворота.

– На-а! – Удар штыком в живот ошалевшего ханского воина. Мушкет резко на себя, ещё рывок – и клинок входит в грудь второго. – Бей! Коли! А-а-а-а! – И он ринулся дальше.

Сотню защитников у воротной площадки перебили в одну минуту.

– Эскадрон, ко дворцу! – прокричал чёрный от копоти Огнев. – Даёшь хана!

– Даё-ёшь! Ура-а! – Сотня драгунов, сметая всё на своём пути, понеслась по главной городской улице. Какие-то подразделения русских ворвались снизу в воротные башни и, выбив из них шекинцев, начали очищать стены. Какие-то в это время шли понизу, загоняя ханцев в узкие улочки. Вслед за драгунами в город ринулись и опомнившиеся пехотинцы. Началась форменная резня.

Два горца, подпрыгнув, схватились за верх каменного забора, подтянулись и перевалились внутрь двора. Трое пытались открыть калитку и били в неё руками и ногами.

– Ура-а! – Толпа русских с рёвом пробежала мимо, у калитки в лужах крови остались лежать три трупа. Времени прочёсывать дома не было, второй эскадрон драгун рвался к ханскому дворцу. Пара десятков из его охраны сгрудились около главного входа. Хлопнули выстрелы десятка ружей, и двое драгунов, споткнувшись, рухнули на камни площади.

– Ура-а! – Грязные, закопчённые, в дымившихся мундирах нарвцы бросились в штыки.

Жало отбитого копья дёрнуло полу куртки. «На!» – рванув вперёд, Тимофей вогнал штык в грудь копейщика. Рывок мушкета на себя – и воин со стоном валится прямо на него. Отталкивая труп, Гончаров пробежал вперёд. У прохода, загораживая его, сгрудилось пятеро в кольчугах, с кривыми восточными мечами и щитами в руках. Пуля в стволе. Тимофей замедлился и, вскинув мушкет, разрядил его в закрывавшегося щитом воина. Пуля пробила насквозь и щит, и кольчугу. Хлопнуло ещё несколько выстрелов, и толпа атакующих ворвалась внутрь здания. Дюжину охранников закололи в коридорах. Разбивая прикладами двери комнат, драгуны врывались внутрь. В нескольких сидели, собравшись кучками и дрожа от страха, женщины с детьми.

– Командирам взводов взять под охрану всех мирных! – прокричал Огнев. – У каждой жилой комнаты выставить караул при унтер-офицере! Исполнять! Кто мирного тронет, тому трибунал! Поручик Зимин, берите взвод, проверьте внутренний двор! Если хана найдёте или его старшин, берите всех под стражу и держите пока на улице!

– Плужин, бери троих, карауль эту дверь! – распорядился Копорский. – Гончаров, ты с тремя своими эту. Там мирные, слышали приказ господина капитана?! Чтобы с них и волос не упал!

– Слушаюсь, господин подпоручик! – Унтеры козырнули.

– Чанов, Калюкин, Резцов, за мной! – скомандовал Гончаров, разглядев в толпе своих людей. – Встаём вот у этой двери!

По коридорам дворца бегали толпы с окровавленными штыками и саблями, сначала это были драгуны, потом к ним присоединились и пехотинцы с казаками. Как водится, после взятия крепостей, пока командование не навело порядок, нижние чины позволяли себе многое. Сказывалось нервное напряжение, страх, злость за потери товарищей и друзей, желание отомстить. Ну что сказать – война, война, кровавая злодейка.

Тимофей толкнул дверь и зашёл в большую, застланную коврами и завешенную шёлком комнату. Чуть пройдя по ней, он услышал детский плач. Отодвинул занавесь, и перед его глазами предстала картина: с десяток завёрнутых с ног до макушек тканями женщин сжимали в своих объятиях детишек.

– Всё-всё, успокойтесь, дамочки, – проговорил в смущении Гончаров. – Никто вас теперь не обидит, вы тут под охраной, русские солдаты с женщинами не воюют.

В ответ ему раздался заунывный вой.

– Ну ладно-ладно, всё, – пряча за спиной мушкет с примкнутым к нему штыком, пробормотал он в смущении. – Ухожу я уже. – И попятился к двери.

– Братцы, пустите на ханских баб посмотреть! – Несколько пехотинцев, пахнув перегаром, толкались у входа. – Гарем же, красивые, небось, тут бабы, гладкие все, справные!

– Не велено никому заходить! – отпихивая их мушкетом, грозно покрикивал Чанов. – Отойди, тебе говорят! Под караулом они теперяча!

– Да чего тебе, драгун, жалко, что ли?! – крикнул коренастый, с обожжённым лицом пехотинец. – Не бои-ись, мы их не обидим, ну, может, ежели погладим только маненько! А чего же, ханам всяким, значится, можно, а нам, что ли, нет?! – И толкнул Чанова под одобрительный гогот товарищей.

– Сми-ирно! – рявкнул Гончаров, выходя из комнаты. – Где только набраться уже успели?!

– А ты нам не командир, своими вон командуй! – выкрикнул, как видно, заводила. – И нечего меня руж-жом пихать, у меня, ежели что, и своё есть!

– Братцы, да не гарем тут, мамки с детишками испуганные набились, – проговорил негромко Тимофей и отодвинул рукой в сторону мушкет Чанова. – Ну что вы, не люди, что ли? С детьми воевать будете?

– Так гарем же, девки румяные должны быть? – недоверчиво сказал обожжённый пехотинец. – Ханский дворец ведь это? Чего, правда, что ли, детинец? А ну побожись!

– Истинный крест! – Тимофей, стянув драгунскую каску, перекрестился. – Сам только вот заходил, сопли одни да слёзы.

– Ну, так бы сразу и сказал, – пожав плечами, заявил пехотинец. – Мы чего, мы с пониманием. Айдати, братцы, нечего тут делать. Дальше пошли гарем искать.

Толпа рассеялась, и у двери остался только лишь один караул.

– Ох и настырные. – Калюкин покачал головой. – И правда, когда только хмельное успели найти? Магометанский ведь вроде как город?

– Да тут и армян хватает, – заметил Чанов. – Этим-то можно. Видать, лавку винную разбили али, может, богатого армянина дом.

Часа три стояли на карауле посты драгун, отгоняя шатавшихся по дворцу. С улицы доносился барабанный бой и звуки сигнальных труб. Господа офицеры собирали свои подразделения. Послышалась команда «Смирно!», и в коридор с улицы вступил генерал-майор Небольсин со своей свитой.

– Ваше превосходительство, младший унтер-офицер Гончаров! – стукнув прикладом мушкета о пол, доложился Тимофей. – Охраняем ханских жён с детьми!

Генерал хмуро оглядел закопчённых драгун, покачал головой и, не говоря ни слова, зашёл в комнату. За ним туда проследовала и вся его свита.

– Вы бы хоть обтёрлись, что ли?! – прошипел рассерженно майор Кетлер. – Что теперь Пётр Фёдорович скажет? Бардак, небреженье в Нарвском полку?! Огнев, нельзя было кого почище и без дранины в ханский дворец поставить?

– Владимир Францевич,