Шрифт:
Закладка:
– Станови-ись! – скомандовал штабс-капитан Кравцов. – Встали, встали в общий строй, братцы! Разобрались в четыре шеренги!
Въезжавшего на противоположный берег полковника уже встретило какое-то подобие строя.
– Вольно! – Он махнул рукой рапортовавшему офицеру. – Почему на тот берег без команды перешли?! А если бы вас горцы там отрезали? А если бы у них большие силы там были?!
– Господин полковник, это был мой приказ. – Капитан Огнев подошёл сбоку с перевязью через шею. – Штабс-капитан не виноват, я отдал приказ воспользоваться отходом неприятеля и, заняв противоположный берег, преследовать его дальше.
– Господин капитан! – выкрикнул в гневе Бомбель. – Вы отдаёте себе отчёт!.. – Оглядев замерший строй, он махнул рукой. – Потом, не при подчинённых. Эскадрон свой заместителю будете сдавать?
– Никак нет, господин полковник, – ответил тот. – Рана несерьёзная, прошу оставить меня на командовании.
– Ну-у, хорошо, – нахмурившись, пробурчал Бомбель. – Казачий дозор пока через реку не прошёл?
– Никак нет, – ответил за капитана Кравцов. – В ущелье одно лишь наше отделение пикетом выставлено. Горцы ускакали по дороге прочь.
– Владимир Францевич, да подгоните же вы казаков! – обернувшись к майору Кетлеру, выкрикнул в сердцах Бомбель. – Их превосходительство спросит, а у нас ещё разъезды к Нухе не ушли. Что мне прикажете ему отвечать?
– Сию минуту, господин полковник. – Тот козырнул и, развернув коня, вступил опять в горную речку.
Двое последующих суток стычек с горцами не было, войска генерала Небольсина приближались к столице Шекинского ханства – Нухе. За три версты от крепостных стен Селим-хан решил дать русским сражение. На выходившую из гор в долину русскую колонну он кинул свою многочисленную конницу.
– Татары! – нёсся с криками казачий дозор. – Татары скачут! Тьма!
– Трубач, сигнал «Атакует неприятельская кавалерия»! – скомандовал ехавший с авангардом майор Кетлер, и в воздухе поплыл тревожный напев.
– Эскадронам спешиться! Коноводам отвести коней в тыл! Фронтом к долине, в две шеренги станови-ись! Оружие к бою! Штыки надеть!
Выхватив из бушмата мушкет, Гончаров отдал коноводу Чайку и сместился вправо. Всё его отделение деловито щёлкало крышками полок замка, проверяя затравку, отстёгивало клапаны лядунок, примыкало к дулам штыки, а со стороны долины в облаке пыли уже накатывала голосящая масса неприятельской конницы.
– Не робей, братцы! – донёсся крик майора. – С флангов нас не обойдут, с тыла не вырубят, поспешили басурмане, теперь им только лишь в лоб переть, а тут их уже ваша пуля и верный штык встретят. Стой твёрдо, спину врагу не показывай, труса не празднуй, и с Божьей помощью все устоим.
На душе от этого уверенного голоса стало как-то спокойнее.
– Устои-им, а чего нет? Сколько раз уже вот так отбивались!
– Первая шеренга, це-елься!
Прищурив левый глаз, Гончаров «поймал на мушку» нёсшегося в первых рядах горца.
– Пли-и!
– Баба-ах! – раскатисто прогремел первый залп, и пороховое облачко от сгоревшего пороха заслонило неприятеля. Пальцы, по привычке выхватив из лядунки новый патрон, уже поднесли его ко рту. Хрусь – зубы рванули плотную провощённую бумагу, скусывая самый кончик.
– Вторая шеренга, огонь!
По ушам с двух сторон ударили выстрелы, рука чуть дрогнула, и немного пороха просыпалось мимо полки. В первой шеренге – такое себе занятие стоять, когда вторая прямо из-за тебя в упор лупит. Ладно, ничего, слегка оглохнешь вначале, потом уж привычнее будет. Крышка замка захлопнута, приклад мушкета у левого сапога, а в его ствол сыплется основная часть заряда. Теперь сюда же пулю прямо в бумаге, примнём всё плотнее шомполом. А орущая масса ханской конницы уже совсем близко! Успеем, нет ли ещё раз ударить?! Заряжено! И Тимофей прижал плотнее приклад к плечу.
– Первая шеренга, огонь!
Палец потянул спусковую скобу, и выстрел его мушкета вплёлся в общий ружейный залп.
– Вторая шеренга, огонь!
Неподалёку от русского строя пули свалили несколько десятков всадников и коней. К сверкавшим на солнце штыкам подскакало только лишь с десяток самых отважных.
– А-а-а! – Горец вздыбил коня и, осаживая его, хлестнул кривой саблей наотмашь. Клинок просёк каску резко отпрянувшему Мирону и не достал до его головы самую малость.
– На-а! – Калюкин с Ярыгиным, подшагнув, ударили одновременно штыками. Ванькин вонзился татарину в ногу и, видать, задел своим жалом животное. Конь опять вздыбился, и Стёпкин штык прошёл мимо цели.
– Да чтоб тебя! Зараза! – выругался Тимофей, перехватывая мушкет левой рукой. – Вот ведь какой юркий, посечёт ребят!
Правая рука выхватила пистоль из кобуры, отжав курок, он выскочил из строя и с пяти шагов разрядил его в горца. Пуля ударила всадника в бок, и он выпал из седла на землю.
– Перезарядиться! – разнеслась по шеренгам команда майора. – Стоим на месте, братцы! Держать строй!
Откатившаяся вглубь долины ханская конница скрылась в клубах пыли, зато теперь проступила густая толпа неприятельской пехоты, шедшей в сторону русских.
– Ого, эдак они всей массой на нас скоро навалятся! – проговорил озабоченно Ярыгин. – Где же наши-то?!
– Не бои-ись, Рыжий, сейчас выйдут, – хмыкнув, проговорил Чанов. – Мы авангардом за версту от них шли. Небось, совсем скоро подтянутся.
Словно в подтверждение его слов позади раздались командные крики, и из дорожного поворота показалась голова колонны Томского пехотного полка.
– Ваше высокоблагородие, к вам вестовой от генерала! – крикнул майору штаб-трубач.
К Кетлеру подбежал унтер-офицер и зачастил с докладом.
– Эскадронам рассыпать строй! – скомандовал тот, выслушав вестового. – Принять всем вправо!
Мимо протопали первые роты пехотинцев, командиры развернули их из походного строя в боевую колонну. Обгоняя сбоку строившихся, вперёд пробежало несколько сотен егерей. Они рассыпались в цепи перед пехотинцами и пробежали чуть вперёд. На поле захлопали редкие пока ещё выстрелы.
– Штуцерники палят, – узнав особый бой винтовальных стволов, уважительно проговорил Блохин. – У них за четыре сотни шагов стрелки уверенно лупят, стволы чуть длиннее наших, а значит, и прямой бой лучше будет, но и наши, конечно, хороши. – И ласково погладил казённик своего кавалерийского штуцера.
Из-за поворота с грохотом выкатились орудийные передки.
– Дорогу! – прокричал скакавший впереди на гнедом жеребце артиллерийский капитан.
– Вправо принять! Дорогу пушкам! – рявкнул Кетлер.
Прямо на въезде в долину расчёты расцепляли орудия и, тут же развернув их жерлами к неприятелю, катили уже дальше руками. Пехотная колонна прошла сотню шагов и встала. На неё надвигалась огромная толпа ханской пехоты.
