Что скрывает? И скрывает ли вообще? Может, это проявление страха?

Владимир понаблюдал-понаблюдал и сделал неутешительные выводы для девушки, что она скорее любопытна, чем испугана.

В подтверждение его мыслей Рита искренне полюбопытствовала:

— И…

Полицейский поднял взгляд от бумаг, в которые записывал показания, и ответил:

— Она забыла сумочку в зале и вернулась за ней. Это подтвердили официанты. Они убирали со стола и нашли сумочку, за которой вернулась хозяйка.

— Ну, допустим, — согласилась Рита. — Но вы же понимаете, что я физически не успела бы убить Петра Григорьевича. Я рассталась с Иваном в лифте и шла в свой номер. Минута-две.

— Мы все проверим, не нервничайте.

— Я не нервничаю, — опять соврала Рита.

Она пыталась не нервничать и настроилась держать себя в руках. Старалась не замечать банальных подозрений, строгого тона и недоверия ко всем, кроме себя. Но заметила, что Кузнецов специально задает ей провокационные вопросы. Была бы она убийцей, давно бы раскололась, как хрустальная ваза под прессом.

— Ну, хорошо, отдыхайте, — сжалился сотрудник полиции, на секунду включив в себе человека. — Если вы мне понадобитесь, вызову. Отель не покидать.

— Как не покидать? — подскочила Рита.

— А куда вы торопитесь? — опять включился полицейский, выдавив из себя человека.

Рита решила не нарываться на очередную порцию подозрения, присела на край кровати и ответила:

— Мне некуда торопиться. А как долго мне здесь сидеть?

— Я сообщу, — неопределенно пообещал Кузнецов.

— Нет уж, — возразила Рита, — объясните, почему вы мне не позволяете уехать?

— Я не обязан перед вами отчитываться.

— Даже преступнику зачитывают его права. — Заметив подозрительный взгляд обоих мужчин, она быстро пояснила: — А у меня стопроцентное алиби — я была с Аней и Иваном.

— Откуда вы все такие умные беретесь? Все-то вы знаете.

— Сериалы люблю смотреть. Про собаку Мухтара и добрых полицейских.

— А я злой полицейский, — честно признался Кузнецов, захлопнул папку с бумагами и пошел к выходу, через плечо кинул: — Добрых полицейских не бывает, Маргарита. Только Мухтар добрый.

Когда мужчины вышли, Рита побежала следом, заперла дверь на ключ, проверила, качественно ли справилась с замком (вероятно, сказывались нервное напряжение и близость убийцы), на всякий случай дернула дверь наружу, не открыла, и со спокойной душой вернулась в комнату, повалилась на кровать и заснула.

Спала она не крепко, а поверхностно. Все время прислушивалась к звукам и часто просыпалась, то от крика птицы за окном, то от визга тормозов автомобиля, от стука в коридоре, хлопнувшей двери, приглушенных голосов. Все это по отдельности и вкупе заставляло крутиться на кровати.

Снился один сон, в котором Мария Филипповна, просто Мария, трясла своего мужа и просила его подняться с пола, а когда он встал, она пичкала его лекарством от кашля, а он доставал из кармана золотой слиток и хвастал, что нашел его. А потом грустно утверждал, что сильно ошибся, и падал на пол, на подушку, которая пропала у Риты с кровати.

В полудреме ей казалось, что подушка потерялась, и ее загадочное исчезновение волновало Риту во сне. Она просыпалась, смотрела в темное ночное окно, и снова засыпала, и снова досматривала сон. Он, как фильм на паузе, продолжался при нажатии кнопки пульта на стрелочку воспроизведения.

Ближе к утру ее разбудил стук. Рита не сразу поняла его реальность, ей казалось, что уставший мозг продолжает рисовать воображаемую картину.

Но звук повторился, и она услышала приглушенный голос Марии.

— Рита, — звала она и стучала в дверь.

Рита подскочила с кровати (надеялась бодро добраться до двери, но оказалось, что тело ее — как разбитое корыто, по которому проехался каток). Она, постанывая от нытья в спине, споткнулась обо что-то, в темноте выяснила, что это подушка, но добралась до двери.

— Мария? Что случилось? — открыв, поинтересовалась она, жмурясь от света в коридоре.

— Мне нужен дневник, — сообщила девушка, сложив руки в мольбе.

— Какой дневник? — не поняла Рита, ее не совсем проснувшийся мозг рисовал школьный дневник с пятеркой по русскому языку и двойкой по физкультуре.

Она потерла лицо и призналась:

— Я не понимаю.

— Мой дневник, — нервно сообщила Мария, — меня переселили, а он в номере. В том, в первом. Я его там забыла. Мне он нужен. Я боюсь.

— Подожди, Мария, — попросила Рита, подозревая девушку в переборе успокоительного, которое могло дать побочную реакцию (спокойное грозное требование привидевшихся галлюцинаций), и мягко предложила: — Проходи сюда.

Она пропустила Марию и прошла следом за ней, надеясь, что поспать сегодня ночью еще получится. Главное — быстро выяснить у Марии суть вопроса, при возможности его решить, а незваную гостью выпроводить. А самой лечь спать.

Уже несколько ночей подряд Рита мучилась от духоты, хотя считала себя закаленной крымским климатом. Поэтому удивилась, что ночная жара на Марию не действовала и одета она не по погоде: коричневый кардиган поверх белой рубашки, темно-синие джинсы, на ногах носки и отельные тапочки. Она ежилась и куталась в полы кардигана, шмыгала раскрасневшимся носом и потирала озябшие руки, как будто растирала замерзшие пальцы.

— Мне нужен дневник, — взмолилась Мария и стала расхаживать по комнате, не замечая препятствий.

Рита задумчиво наблюдала, как девушка в очередной раз переступает через подушку, но поднять ее не решалась. Это как нарушить гармонию в моционе.

— Хорошо, где он? — потирая нудящие виски, спросила Рита, отвлекаясь от многострадальной подушки.

— Я боюсь туда идти.

— Он в номере, где уби… — догадалась Рита остановиться на полуслове. — Где ты проживала утром?

— Да. Там Петра Григорьевича убили, — напомнила Мария, — ты же его видела.

— Да-да, — поторопилась Рита с ответом, видя, что молодая вдова собирается пускать слезы, а это могло затянуть время выяснения сути проблемы, ее решения и возвращения в кровать.

— Я боюсь туда идти. Вдруг он и меня убьет.

— Кто? — Рита медленно опустилась на кровать.

Мария остановилась перед девушкой, вытаращила на нее глаза и с нескрываемым осуждением сообщила:

— Убийца.

— Его там нет. Он ушел давно, — тоном воспитателя в детском саду пыталась спокойно объяснить Рита. — Там полиция была. Они все закрыли. Там больше никого нет.

— Я знаю. Прошу тебя, пойдем вместе. Это очень важно для меня.

— Давай попросим Кузнецова, пусть откроет номер и отдаст тебе дневник, — резонно предложила Рита.

— Его никто не должен видеть. Это очень личное. Личное. Ты слышишь? — С каждым словом она повышала тон. — Если ты не пойдешь, я буду орать.

Обычно шантаж действовал на Риту, как красная тряпка на быка, она могла втоптать шантажиста в грязь, но Мария сама поняла, что выбрала не ту тактику, и пояснила:

— Пожалуйста.

Она так просила, что Рита не смогла отказать. В