Я едва удержался, чтобы не заржать, с трудом подавил улыбку. Ну и параллели, ну и кошмар! Кажется, знаю, где эта улица располагается…

— И что, правда, хорошо стригут?

— Стригут обычно… Там Гретель работает, ну, и другие гномки… Так у них такие большие си-и-и-и… Синие глаза! — белобрысый руками показал совсем не глаза. — Любо-дорого!

Я снова фыркнул. Сколько ему — четырнадцать? А уже туда же!

— Ну, спасибо. Пойду стричься и на си-и-и-ние глаза смотреть! Пока, пацаны!

— Пока, Пепеляев! — откликнулся белобрысый шкет.

Определенно, к нему стоило бы присмотреться, если бы я был его учителем. Из таких может выйти толк, если он не озлобится и не скурвится.

И я пошёл стричься, а пацаны полезли на турник, пытаясь повторить, то, что увидели, и горячо обсуждая технику и ухватки. Только бы не убились от дурного энтузиазма!

* * *

вот тут можно уже книжке лайк поставить, нет в этом ничего зазорного)) не понравится — уберете его потом)

Глава 7

Физиология

Проблему с базовыми потребностями я решил за три дня. Забил продуктами холодильник и буфет, провел ревизию белья, одежды, канцелярских принадлежностей и бытовой техники. Выяснил, где в городе находится милиция, больница, главпочтамт и библиотека, рынки, продуктовые и промтоварные магазины — всё это располагалось примерно там же, где и в моем Вышемире, в центре, на том самом заветном пятачке между Набережной и Земской.

Вымыл и вычистил всю квартиру, выкинул кучу ненужных на мой сегодняшний взгляд вещей и начал присматриваться по поводу ликвидации ещё и к ковру, и к удушающей стенке из шифоньеров и комодов, но в стенке было много книжек, а книжки я любил. И любил активно: кроме уборки, спорта и разведки я провел эти три дня уткнувшись в бумажные страницы пыльных томов, напечатанных на латинке. Мозголомство, конечно, но обойтись без этого было нельзя: нужно было привыкать! Тем более — книжки тут накопились крутейшие. Например — «История Европы» Евгения Тарле, одного из лучших историков-писателей 20 века! Или — этнографический словарь Ратцеля. Оказывается, и тут, в этой реальности эти талантливые ученые плодотворно трудились, и их книги воистину стали для меня кладезем информации по прошлому этого мира и его этническому и расовому составу! Кроме Тарле и Ратцеля тут имелись свои Пушкин, Лермонтов, Достоевский и много других, великих и знаменитых.

А ковёр, оказывается, закрывал собой сейф. Небольшой, встроенный в стену. Это стало некоторой неожиданностью, потому как на моей памяти никакого сейфа в квартире семьи Пепеляевых на улице Мира в доме номер 3 не имелось. Там, на Земле, в моем Вышемире, в той квартире и прятать-то особо нечего было, потому что никакого богатства династия педагогов Пепеляевых не нажила. Отец мой, Серафим Пепеляев, умер, когда мне было пятнадцать лет — погиб по-дурацки, на пожаре, вытаскивал котика с чердака. На свою нынешнюю соображалку я думаю, что к тому моменту наша наследственная болячка его здорово допекла, но он не подавал виду, не хотел, чтобы мы его жалели. Возможно, уже начал проявляться ШМТ, и он решил уйти вот так — пусть как кретин, но героически. В общем-то, я своим побегом из больнички тоже попытался исполнить что-то эдакое.

А мама — умерла в ковид, в больничке, под ИВЛ. Худо мне тогда пришлось.

Была в том мире у меня еще младшая сестра — Сонька, София Серафимовна Пепеляева, но она жила с мужем на Кипре. Они оба трудились айтишниками, уехали после 2020 года. Ну, так сложились обстоятельства. Или не сложились — это как посмотреть.

Тут у Гоши родственников не наблюдалось, что было странно и тоже требовало своего расследования. Этим я решил заняться одновременно с сейфом, попозже. А пока стоило позаботиться о будущем — относительно комфортном и безопасном. Потому что все эти драконьи пафосные рычания, поскакушки по турничкам и радостные утренние пробежки по пятнадцать километров — это так себе методика против злых ребят с тяжёлыми предметами в руках. Мне нужно было какое-то оружие, нужна была стабильность, нужны были деньги — то есть работа.

В идеале — учитывая стычку с быками в ателье — мне не помешала бы крепкая крыша. Не в плане кровли, а в плане прикрытия со стороны кого-то большого и сильного. Но такие связи приобретаются или путем оказания кому-то каких-то услуг, или — за большие деньги, или — через наращивание репутации, сиречь — социального капитала. У меня были два контакта — Радзивиллов и Сыскного приказа — и я, если честно, всё еще сомневался, кого выбрать. Конечно, вся моя натура вроде как склонялась в сторону земских ярыжек: во-первых, контора государственная, во-вторых, Рикович этот — вроде неплохой дядька, в третьих — по деньгам меня не обманули, выплатили сколько обещали, сразу и на руки, наличными.

С другой стороны, частники обычно платят больше. Но наглый боров Жевуский на первый взгляд показался натуральным говнюком, а на людей у меня чуйка хорошая, в девяти случаях из десяти первое впечатление меня не обманывает. Да и дешевый понт с открыванием дверей в больничную палату путем применения паранормальных способностей — это просто фу, очень похабно выглядело.

Для того, чтобы связаться с Сыскным приказом, мне банально нужен был телефон, а его в квартире не имелось. Походил, поискал аппарат по шкафам и тумбочкам, снова выбесился от их обилия — и не нашел. Наверное, Гоша тут тоже мобильный предпочитал. Может, в армии его посеял, может, еще где… Да и бумажные книги — это хорошо, даже замечательно — но о текущем положении вещей в Вышемире и мире все-таки лучше узнавать из оперативных источников, то есть — из интернета, или Сети, как ее тут называли.

В общем, после пробежки и душа утром в пятницу я понял, что откладывать больше смысла нет, да и деньги после заказа костюма банально могли закончиться на днях. Нужно идти на Главпочтамт — пробивать тему с Сетью и мобильной связью — и в Управление народного просвещения. Ну, и в Земский банк, потому что не верил я, что у местного Гоши не осталось совсем никаких сбережений. По намекам и недомолвкам соседей выходило, что денежное довольствие у служивых людей государевых было вполне приличным… Опять же социальной рекламы про «Служите в государевом войске по контракту!» было полно, а там земской мотопехоте обещали десять тысяч денег на руки сразу и по шесть тысяч в месяц — очень