— Георгий Серафимович, — откликнулся я.

— Так вот, завтра… А, нет, в понедельник, в восемь-тридцать жду вас у себя в кабинете, в земской школе №6 по адресу улица воеводы Куракина, 5 А. И не смейте даже заходить в гимназию к этой прохиндейке Тинве, иначе у вас появится смертельный враг в этом городе в моем лице.

— И не подумаю заходить в гимназию! — улыбнулся я. — Что такое полставки, в конце концов? Знаю я эти заходы — согласишься на полставки — догрузят ОБЖ и дадут 6″Г" на классное руководство. И два кружка — по пожарной безопасности и бисероплетению. Нет уж — я вас услышал. Двадцать пять часов для историка!

— И вправду — какой ушлый бетругер… — хмыкнула Ингрида Клаусовна, кажется, одобрительно — Ну, сработаемся! Заходите обязательно. Жду вас в понедельник!

А Валентин Александрович хитровато мне кивнул, и даже руку пожал. Рукопожатие у начальника управления было мощное, как стальные клещи. Почему-то это мне показалось хорошим знаком. Да и снаружи там вроде как распогодилось, и накал абсурда снизился. По крайней мере, стремянку больше не носили, потолок не сверлили, и мужик у окна рыдать перестал.

Едва я шагнул за порог приемной, как за моей спиной раздался тот самый свирепый рык, в обладании которым заподозрить обаятельного начальника Управления было очень сложно:

— ПАВЛИЧЕНКО! ЗАЙДИТЕ КО МНЕ!

И толстый дядька легковесной бабочкой спорхнул с подоконника и, ей-Богу, на цыпочках побежал в кабинет Валентина Александровича. Вот уж воистину — магия так магия!

* * *

Глава 8

Безопасность

Стоило мне только включить новенький, кнопочный, простой, как три рубля, мобильный телефон на выходе из Главпочтамта, как он выдал визгливую трель и завибрировал. Кто-то звонил! Да как так-то? Я же никому и контактов-то своих не давал? Но — в совпадения про «ошиблись номером» в первую секунду работы нового аппарата я категорически не верил.

— Пан Пепеляев-Горинович? — спросила трубка на дикой смеси белорусского, русского и польского. — Канцелярия князей Радзивиллов витае с пшиязнью и сердечностью. Пан Жевуский просит не откладаць размову на поздней, чтоб не поимець дужи проблемы.

— ГРЯЗНЫЕ ЖИВОТНЫЕ! — рыкнул дракон, молчавший до этого почти двое суток, и я почувствовал некое нехорошее жжение в груди. — ОНИ СМЕЮТ УГРОЖАТЬ? КРОВИ! КРОВИ!

И, честно говоря, я был с ним почти солидарен. Это ж надо! Такая мелочность? Мол, показывают размер своих гениталий: взгляните, как легко мы раздобыли ваш номер! Мы знаем, где вы живете, знаем, как вас найти… Находите. Может статься, вам очень не понравится то, что будет ждать в конце поисков. А пока… А пока из всего моего небогатого запаса польских слов на ум мне пришел только бессмертный бобр, так что я едва сдержался, чтобы не помянуть курву пердолену, и просто сказал:

— У меня уже есть работа, предложение пана Жевуского потеряло актуальность.

— Добже подумайте, кому адмовиць, пане Пепеляев-Горинович! — зашипела трубка.

А я нажал кнопку отбоя и все-таки сказал:

— Курва!

Огляделся — и двинул через дорогу к «Дому быта», где арендовал помещение магазин с волшебной надписью «Snaryazhenie dlya ohoty, rybalki i turizma». Однако, глупости, кто спорит? Но, как и всякий мужик, я любил заостренные железки. И без ножа в кармане чувствовал себя неуютно, даже прекрасно понимая, что никакой нож против семейки богачей, магнатов, олигархов и самых настоящих князей мне ни разу не поможет. Я шагал по горячему асфальту и одновременно набирал номер, который оставила мне Пруткова.

— Наталья Кузьминична? Здра-а-авствуйте, это Пепеляев. Даже не сомневаюсь, что узнали. Это мой номер, кстати, запишите. Ах, у вас уже есть? Поня-а-атно. Я по какому делу звоню-то? Согласный я!

— Неужели наш идеалист решил бросить педагогику и заняться тем, к чему сама природа расположила его организм? — она там опять явно курила, по крайней мере, выдохи и паузы были очень характерные. — Попрошу сыскарей, чтобы оформили тебя консультантом. Рикович обрадуется, у научников там всё дело встало с этим… Ну, ты помнишь. С искусственным растением, в общем. А тут еще какая-то бодяга сверху свалилась… Вроде как даже из-за тебя! За тобой тоже прибраться надо!

Закончила она непонятно, но я решил это проигнорировать.

— И ничего я бросать не собираюсь, наоборот, с гордостью сообщаю, что устраиваюсь на работу в земскую школу № 6, которой руководит достойная представительница народа кхазадов, некто мадам Гутцайт. А что касается этого вашего «из-за меня» — ложь и поклеп, понятия не имею, о чем речь, — душой я не кривил, я тут вообще без году неделя, так что это их «из-за меня» — сплошная напраслина, точно.

— Ингрида? У-у-у-у… — откуда опричница могла знать директора провинциальной школы, я и предполагать боялся. — Но ты оригинал, Пепеляев. Тебя что, правда, тянет туда, где хуже всего? В твоей характеристике от особиста из Поискового такое было помечено, но я, кажется, начинаю понимать, что именно это означает, только сейчас. Неужели и правда мечтаешь нести разумное, доброе, вечное всем этим птенцам окраин городских? Ну-ну. Нет на свете более неблагодарных профессий чем медик, педагог и полицейский… Ну, может быть, еще священник, но это не точно.

— Вы не любите детей? — усмехнулся в трубку я. — Вы просто не умеете их готовить.

— Что-что?

— Ничего-ничего… Однако, есть для меня работа на выходных или нет? Мне бы деньги не помешали, планирую пару шифоньеров выкинуть, нужна достойная замена, понимаете? А еще — костюм заказал.

— Хм! Рикович будет рад, это точно… — Наталья Кузьминична там точно уже тыкалась в планшет, оповещая Сыскной приказ о моем положительном ответе. — Он вам перезвонит. А кроме трудоустройства какие новости? Все же я ваш куратор, мне положено быть в курсе.

— Ну, будьте, — сдался я. — Поцапался в ателье с местными рэкетирами. Тренироваться начал, бегаю, на турники хожу, организм радует и удивляет своей явно подросшей функциональностью. Из канцелярии Радзивиллов позвонили сразу после того, как я телефон включил… Не знаю — это считается за новости или нет? Сейчас иду покупать нож.

— Зачем — нож? Какой нож? — закашлялась Пруткова. — Ты кого резать собрался, Пепеляев?

— Хороший нож. Выкидуху. Есть у меня некая приязнь к ножам-выкидухам. Стрикнешь таким пару раз — сразу на душе спокойнее