— Так мы и сделаем, так и сделаем. Но чешуей покрываться для этого не обязательно, — усмехнулся я, откинулся на спинке удобного кресла и на самом деле попытался вздремнуть.

Все-таки по всему выходило — без моего согласия дракон не смеет высовываться, так что, может, и поживу еще молодым импозантным дяденькой, а не чудищем чешуйчатым… И я почти провалился в сладкие объятия сна, как вдруг водитель — земской ярыжка — громко выматерился. Я тут же открыл глаза и уставился на его напряженный затылок.

Он сказал:

— Извините. Не удержался. Хотите посмотреть на самую бессмысленную часть нашего богохранимого Отечества? Гляньте направо.

Я отодвинул обитую мягкой материей задвижку и посмотрел в окно-бойницу. Броневик, повинуясь воле шофера, двигался медленно, так что я рассмотрел всю эту фантасмагорию, вызвавшую негодование сыскаря, в деталях.

Метрах в трехстах от дороги возвышался особняк… Дворец? Асиенда? Поместье? Не знаю, как назвать эту невероятную конструкцию из стекла, стали, бетона и других явно технологичных и дорогих материалов. Простор, огромные окна, широкие балконы, умопомрачительная подсветка — описать сие великолепие очень сложно, но совершенно точно можно было сказать: это было очень модно и очень круто. Шик, блеск, красота!

Мой взгляд выхватил фигуры молодых красивых людей, которые там тусовались. Ну, а как это описать по-другому? Они пили что-то из причудливых посудок, выпускали из носа, рта и, дай Бог, чтобы еще только из ушей, разноцветные клубы дыма, пританцовывали, купались в каскаде из аж семи бассейнов, явно флиртовали в тени пальм, среди бамбуковых аллей, под ветвями казуарин и гуляли между зарослей других объектов флоры, для географической широты Полесья совершенно не свойственных! Небо над поместьем оказалось раскрашено во все цвета радуги, и, если присмотреться — можно было понять: неведомое оборудование проецировало какую-то голографическую картинку.

Кто-то из всей этой веселой компании взмахнул рукой — и из этой самой руки в воздух взлетел огненный шар и взорвался на высоте метров пятисот, и все вокруг зааплодировали… Что там было дальше, я не видел, потому что водитель снова выматерился и увеличил скорость.

— Это юридика Солтанов. У них тут сельхозугодья, охотничьи заказники, спиртзавод, сахарный завод, двенадцать лесопилок! Солтаны — настоящие богачи. И все это — в трубу. На такие вот… Скажем, мероприятия! Они ведь и во время войны не прекращали, понимаете? Когда фронт полыхал, такие парни, как я, как вы — мы тянули лямку, а тут — вон, девки в одних трусах, огненные шары в воздухе и пальмы! Не понимаю, почему Государь их терпит… — проговорил он. — Да, да, я знаю, что не должен вести такие разговоры. Аристократия — один из столпов Государства Российского, наша магическая дубина против загнивающего запада, но… Но вы ведь из земщины, Пепеляев! Скажите — это разве справедливо?

— А на свете есть справедливость? — ответил вопросом на вопрос я.

Интересно — он меня провоцировал такими речами? Или на самом деле искренне ненавидел этих мажоров с явным магическим флером? На самом деле разницы не было никакой, в обоих случаях мой ответ на его следующий вопрос был бы абсолютно одинаковым и совершено искренним.

— И что — просто смотреть, как одни жируют, а другие — последний хрен без соли доедают? — спросил радикально настроенный земский ярыжка. — Эх, дал бы Государь приказ, мы бы их…

— Однако, почему же — смотреть? Вы — сыскарь, вот и ловите бандитов как следует, от этого тем, кто хрен вот это самое, без соли — им от этого легче станет, я вам точно говорю. А я — учитель, я деток буду учить, со всем старанием. И глядишь, паре-тройке людей легче жить станет, — мнение непопулярное, среди свободомыслящей публики даже токсичное, но от этого не менее рациональное.

Да, да, я тоже считал всех, кто богаче меня, мажорами, мошенниками и проходимцами, а всех, кто беднее — бездельниками и дураками. Куда ж без этого? Но как-то перестают возбуждать разговоры о справедливости, когда в тридцать три года узнаешь, что скоро помрешь и скорее всего — мучительно, несмотря на здоровый образ жизни, стойкие моральные ценности и отсутствие вредных привычек. И никакие девки, деньги и пальмы этого изменить не смогут. Нет в этом ничего справедливого, по крайней мере, в рамках бренного земного существования. И тут либо головой об стенку бейся и вены вскрывай, либо — делай что можешь так хорошо, как только можешь, и так долго, как… Как проживешь.

Конечно, тут, у этих молодых-красивых хозяев жизни имелась еще и магия… Но что-то мне подсказывало: не могла она решить всех проблем. Иначе за каким бесом всему этому сильномогучему Сыскному приказу и этому великому и мощному семейству Радзивиллов потребовался бы один Георгий Серафимович Пепеляев, который по документом числится нулевкой — то есть человеком, который не умеет в магию, и магия не умеет в него? С другой стороны, а вот эта чешуя на руках и эта скорость реакции во время драки — это не магия? А если нет — то что тогда?

Водитель явно засопел, разочарованный моим ответом, и больше мы не разговаривали до самой Гомельской объездной.

— Приготовьтесь, через пять минут прибудем, — предупредил меня ярыжка, а потом, связавшись с кем-то, проговорил уже в коммуникатор: — Марченко — главному. Подъезжаем, пассажир со мной, порядок. Готовьте сопровождающих.

* * *

Дубрава чернела прямо за спиной Риковича. Нет, определенно — это был необычный лес! Не бывает таких черных, мощных дубов в природе… Да и за каким бесом они шевелят ветвями, если ветра никакого нет? И что там светится в чащобе, если солнце зашло за тучи и ни одного малейшего отблеска теплых лучей великого светила не проникает под покров листвы?

Да и привкус во рту такой образовался… Специфический. Как будто грыз каленое железо. Нет, я никогда в жизни не грыз каленое железо, но… В общем — с этим лесом точно что-то было нечисто. И, судя по всему, именно тут я убил дракона, по местной версии. По моему скромному мнению, дело происходило в сосняке, а не в дубраве, но, с другой стороны, после того, как жахнула шаровая молния, я вообще ни в чем точно не был уверен, потому что образ белого раненого дракона вытеснил все декорации из моего сознания целиком и полностью.

— Георгий Серафимович? Здравствуйте, — Рикович протянул мне руку для рукопожатия. — Задача предельно простая: нужно пойти в Хтонь, на