* * *

Никита снова сидел на земле и держал на руках Яну. Ее обмякшее тело было тяжелым, руки безжизненно свисали к траве. Ник оглянулся – они находились посреди поля, усыпанного одуванчиками. Пахло гарью, жар обжигал кожу, в воздухе парили хлопья пепла. Сзади послышались шаги. Обернувшись, Никита увидел мать. Брови ее были нахмурены, в руках Маргарита держала букет желтых цветов. Мама подошла ближе и сложила одуванчики сыну под ноги.

– Что же ты наделал… – прошептала она и, больше не обращая внимания на своих детей, ушла прочь.

Ник повернулся – за его спиной стоял могильный камень. На черном граните было высечено два имени: его и Яны. Их объединяли одинаковые цифры: дата смерти. Седьмое июля. С разницей в двадцать два года.

Глаза Яны дрогнули под веками, тело напряглось. Девочка повернула голову и посмотрела брату в глаза.

– Я же просила, чтобы они не брали тебя с собой. – На лице Яны появился оскал. – Ты помешал маме любить меня. Ты причина моей смерти. Из-за тебя меня отправили в этот лагерь.

Ник ощутил, как защипало глаза. По холодным щекам покатились слезы.

– Прости меня! – крикнул он. – Я не хотел… Я не знал!

Он склонился над сестрой и зарыдал, прося прощения снова и снова. Солнце стало заходить за горизонт, бросая последние лучи на могилу. Одуванчики склонили головы, засыпая. Вокруг воцарилась тишина.

– Никита. – Голос был еле слышен, но звал так настойчиво, что Нику пришлось открыть глаза. Хоть делать этого очень не хотелось.

Он все еще лежал на земле, но вместо теплого солнца кожа почувствовала холод. Ник приподнялся, затылок отозвался болью. Пересилив неприятные ощущения, он встал на ноги и осмотрелся. Прямо перед ним находились провисшие открытые ворота детского лагеря. Под ногами разливалась огромная лужа, одежда была перепачкана в грязи. Первые лучи солнца уже норовили пробиться из-за горизонта, а значит, парень пролежал здесь несколько часов. Понятно, почему было так холодно. Ник никак не мог избавиться от дрожи.

Неуверенно шагая по грязи, Никита зашел в ворота и побрел по уже знакомой дорожке, пока не уперся в калитку. Она также была не заперта. Деревянная будка охранника находилась не в лучшем состоянии: остатки синей краски свисали с рассохшихся деревянных досок крупными хлопьями, дверь медленно покачивалась в такт ветру. Внутри было пусто, ни документов, ни вещей. Территория лагеря выглядела не так, как утром. Среди густой растительности было сложно распознать бетонные дорожки, домики вдали не мелькали яркими красками. Кое-где не было окон, а некоторые из них были в саже. Не встретилось Нику и ни одного человека. Оно и понятно: на дворе была ночь, еще не успевшая полноценно уступить рассвету.

Ник шел в сторону жилых корпусов, размышляя, в каком из них могла бы находиться Яна. Она была подростком, а значит, должна быть в старшем отряде. Пытаясь понять, есть ли в расположении домиков какая-то последовательность, Ник дошел до главного корпуса. И прямо рядом с ним чуть не запнулся о какую-то книгу. Парень аккуратно взял ее в руки и рассмотрел со всех сторон. Потрепанная кожаная обложка, пожелтевшие страницы, на которых были пятна, напоминающие кровь. От книги веяло гнилью и сыростью, а еще паникой и страхом. Ник встряхнул головой, отгоняя странные ощущения, бросил ее обратно на траву и подошел ближе к дому.

Бревна стен покрывал ровный слой сажи. Крыша обвалилась, под оконными проемами валялись разбитые стекла. Все указывало на то, что некогда это здание было охвачено огнем. Ник поднялся на крыльцо, и ступени тут же обвалились под весом непрошенного гостя. Чертыхнувшись, парень отпрыгнул назад. Внутри определенно не было людей. И не было их там очень давно.

Ник развернулся и пошел дальше по территории «Фортуны». Он заглядывал в каждый дом, но все они выглядели давно заброшенными. Ни единой живой души, кроме него. Если бы не знакомый ландшафт, Никита смог бы себя убедить, что ошибся местом. Но ошибка исключена. Это был тот самый лагерь, в котором еще вчера кипела жизнь.

Никита бродил по территории, пытаясь понять, что случилось с этим местом, и вдруг снова споткнулся. Посмотрев под ноги, он увидел книгу. Ту самую, которую недавно выкинул. Ник поднял ее с земли, отряхнул от грязи и стал листать страницу за страницей. Странные надписи на незнакомом ему языке, рисунки, пентаграммы… Классическое развлечение подростков в детском лагере. Странно, что не было ни одного упоминания Пиковой дамы или пьяного ежика. Ник усмехнулся, вспоминая детство, когда они с ребятами жгли свечи и ставили их между зеркал, надеясь вызвать какого-нибудь духа. Естественно, им это ни разу не удалось. Все это было полной ерундой.

Долистав до последней страницы, Никита обнаружил странную надпись. Она выбивалась из общей массы, была написана другим почерком и чернилами другого цвета. Четыре строки, наспех записанные кем-то в прошлом:

Когда с последними лучами

Прольется кровь невинных жертв,

Замкнется круг, и вновь сначала

Придется им в огне гореть.

От этих слов по спине побежали мурашки. Как завороженный, Ник смотрел на дневник, не находя сил бросить его снова. Парень аккуратно положил его на проржавевшую скамейку и сел рядом, наблюдая, как солнечные лучи лениво выползают из-за горизонта.

Яна

Несколько ледяных капель упали на приоткрытые губы девочки, заставляя ее вздрогнуть. Медленно открыв глаза, Яна поморщилась. Внутри все сжалось от непонятной боли, дышать стало тяжело и неприятно. Горло саднило, словно она долго и очень громко кричала, срывая голос.

Чуть приподнявшись на локтях, Яна осторожно повернула голову в сторону, силясь высмотреть что-то в полумраке. Свечи еще горели, но пламя едва мерцало, уже не пытаясь дотянуться до потолка. Девочка подняла голову, вновь глядя вверх – крыша сарая выглядела неважно, пропуская дождь, – но быстро отвернулась, спасаясь от новых капель.

Попытавшись подняться на ноги, она оперлась было ладонью о пол, но рука скользнула по нему вперед, увязнув в чем-то липком и мерзком. Поднеся ладонь к лицу, Яна тихо вскрикнула. Вернее, ей показалось, что она вскрикнула. На самом деле с ее губ так и не сорвалось ни единого звука. Рука была вся в крови.

Поспешно выпрямившись и едва не упав, Новикова лихорадочно осмотрелась вокруг, но кроме нее в сарае никого не было. Единственное, что пугало, – она очнулась внутри круга. А в стороне, на