посторонний, неизвестно как сюда проникший.

— Не слишком удачный ракурс, мсье Бувье, — с леденящим душу спокойствием произнёс Призрак.

— Не волнуйтесь, — ответил Блез, выползая из своего укрытия между сидениями. — Лучше снимков всё равно не будет больше ни у кого.

Хмыкнув, он поклонился сначала Призраку, потом Невесте. На нём не было ни цилиндра, ни маски, так что сейчас Изабель могла лучше его рассмотреть.

И первое, что бросилось ей в глаза — пламя в чёрных глазах, блеск живого ума, одержимости, любопытства. После она обратила внимание и на серые круги под нижними веками, и на резкие черты лица, и на приятную внешность, обычно свойственную подлецам и лжецам. Будь он артистом, Изабель поставила бы его на роль вора, азартного игрока или даже демона.

— Сердце моё, — проговорил Призрак, — позволь представить тебе единственного в мире человека, не стоящего внимания.

Блез закатил глаза. Импульсивный. Это плохо. Нельзя выводить из себя таких людей, особенно если у них нет тормозов, а ты скрываешь свою личность.

— Да-да, — отмахнулся Блез, — я тоже горячо тебя обожаю, — он перевёл взгляд на Изабель. — С ним всё понятно, а почему мадемуазель скрывает себя под маской? Публика хочет знать, чей ангельский голосок она слышала в прологе.

Изабель настороженно вглядывалась в него.

— Публика меня не интересует, — выдохнула она, вспомнив о том, какую роль должна была отыграть. — А моё имя известно лишь моей любви.

Она перевела взгляд на Призрака и тот незаметно, но одобрительно улыбнулся. Блез что-то торопливо строчил в блокнот и резким движением перелистнул страницу.

— Когда свадьба? — не церемонясь, спросил журналист.

Изабель похолодела, услышав раздражённый вздох Призрака.

Нужно быть решительной, но осторожной, чтобы их встреча не завершилась ни разоблачением, ни кровопролитием.

— …во время одной из постановок, — нашлась с ответом она.

— О, — Блез зачеркнул пару строк, что-то обвёл дважды. — Так-так. Невеста, что у него под маской?

— Мсье Бувье, — голос Призрака Оперы был спокойным и равнодушным, но журналиста всё равно пробила нервная дрожь.

— Мадемуазель хотя бы знает, что он скрывает?

Изабель нахмурилась, закусив губу. Что бы ответила та, в кого безумно влюбился бы Призрак Оперы?

— Ты прав, — произнесла она, мягко сжав ладонь своего спутника. — Этот человек действительно не стоит внимания.

Казалось, от её прикосновения мужчина расслабился, успокоился.

— Мсье Бувье, — хмыкнул Призрак Оперы. — Вам лучше удалиться.

Блез с невозмутимым видом огляделся.

— Я только пришёл.

Больше Призрак не предупреждал. Он медленно, почти лениво достал из кобуры на поясе револьвер и направил его дуло в сторону журналиста.

Блез тут же поднял вверх раскрытые ладони, держа в одной блокнот, а во второй — ручку. Изабель дважды моргнула, глядя то на оружие, то на Блеза, то на своего спутника.

— Ты хорошо дрессируешься, Бувье, быстро становишься послушным, — протянул Призрак Оперы, — и цена этому — всего лишь одна пуля.

Изабель застыла. Но чему она удивлялась? Призрак уже расправился как минимум с Луи Леру, запятнал руки кровью. Да и Блез был слишком навязчивым, чтобы с ним церемониться.

И всё же, пока она не получила подтверждения того, насколько Эрик на самом деле опасен, ей было проще мириться с его кровопролитным прошлым. Подобное испытывали люди, узнав о катастрофе, произошедшей где-то далеко, на другом конце земного шара.

— Тише, друг, — натянуто улыбнулся Блез. — Моя смерть не вызовет ажиотажа.

Тем не менее, он сделал неторопливый шаг назад. Не сводя с него взгляда, Призрак Оперы громко взвёл курок. Надоедливого журналиста словно ветром сдуло.

Мужчина поднялся со своего места, подошёл к двери в ложу и тяжело вздохнул, заперев её.

— Любопытно, и кто же ему выдал ключ?

Он запер дверь и вернулся к Изабель.

Сжав губы в линию, девушка вдруг осознала, что осталась наедине не с легендой театра, не с талантливым артистом, а с вооружённым убийцей.

— Что ты сделаешь, — прошептала она, — с человеком, который выдал ключ?

Призрак Оперы приподнял бровь, глядя на неё.

— И чего же ты от меня ждёшь, счастье моё?

Его голос был полон таких тепла и нежности, что Изабель стало не по себе. В самом деле, его способность мгновенно переключаться от страсти к ненависти и от презрения к симпатии была достойна восхищения.

— Что ты нападёшь на него, — просипела девушка.

— Кто я по-твоему? — он со скучающим видом посмотрел на оружие у себя в руке и вернул его в кобуру. — Жуткая, но заманчивая легенда или психопат-садист?

Она не ответила.

— Изабель, — ответил Призрак Оперы, тяжело вздохнув. — Я расквитался со всеми, кто причинял зло мне.

— Со всеми… кроме Леру?

Эрик невесело хмыкнул.

— Я знал, что следовало выхватить у тебя из рук и сжечь ту папку с газетными вырезками, — он скользнул кончиками пальцев по своей маске.

— Ты не ответил на вопрос.

Призрак Оперы откинул голову на спинку кресла, глядя в потолок.

— Жизнь и здоровье того человека, что отдал Бувье ключ, зависят от того, чем закончится наш разговор.

— Ты меня шантажируешь? — нахмурилась Изабель.

— Да, — он закрыл глаза. — Можешь сбежать от такого грязного подонка. Я тебя не держу. Во всяком случае, сейчас.

Страх резко сменился злобой. Изабель не знала, что сильнее раздражало её в манерах Призрака — его пренебрежение к людям, подчёркнутое равнодушие или же надменность, достойная самих королей.

Однажды, когда Изабель испугалась его, он её опоил. Бежать и бояться — ужасная ошибка, которую она не могла себе позволить.

Вздохнув, Изабель опустилась на спинку кресла. Сейчас она утешала себя мыслью, что однажды и она настолько привыкнет к Эрику, что будет мастерски играть у него на нервах без вреда для себя и окружающих.

И тогда мужчина поймёт, что он — не самое мстительное существо в театре.

В логово Призрака Оперы в этот раз они пробрались не через подвал театра, а через самое большое овальное зеркало в гримёрной. Изабель и не подозревала, что там был один из многочисленных секретных проходов.

— В мой кабинет тоже можешь незаметно попасть? — произнесла Изабель.

Эрик прошёл внутрь и подал руку Изабель, в другой держа фонарь. Проход за спиной девушки неслышно закрылся, стоило ей шагнуть в глухой коридор с кирпичными стенами.

— Это я сделал в твой первый рабочий день.

В ответ она крепче стиснула ладонь мужчины, вглядываясь в темноту коридора, стараясь не оступиться на слишком высоких для её ног ступеньках. Проходы в скрытой части театра петляли, уходили и вверх, и вниз, повторялись, так что Изабель быстро потеряла всякое ощущение пространства. Чтобы ориентироваться здесь, нужно либо иметь при себе карту, либо долгие годы исследовать эти мрачные стены.

— В те