Шрифт:
Закладка:
Она не останется здесь. Не останется ни на минуту.
Таксист поглядывал на неё настороженно, будто опасаясь влипнуть в какую-нибудь историю. Вика его понимала. Она, и правда, выглядела сейчас, словно после катастрофы.
А это и была катастрофа. Её личная, страшная и необратимая катастрофа. До сих пор боль во всём теле напоминала о том, что произошло ночью. И если бы не эта страшная боль, не та жуткая агония, разлившаяся у неё в груди, Вика бы не поверила, что это всё не кошмарный сон. Такого просто не могло быть. С кем угодно, но только не с ними с Алексом. С её Алексом…
Папа встретил её молча. Вперился в дочь взглядом и побледнел. Едва заметно покачнулся.
– Кто это сделал? – спросил спустя минуту, а Вика, упав на диван, безвольно опустила голову.
– Он…
– Кто, Вика? Кто это сделал? Скажи, – папа уже, похоже, догадывался, но всё так же отказывался верить.
– Алекс, – выдохнула и поняла, что больше не сможет произносить его имя. Не сможет смотреть папе в глаза. Не сможет забыть никогда.
– Я его… Я его убью! – папа покачнулся, схватился за край своего стола., но Вика этого не заметила. – Щенок паршивый!
– Пап… Это ещё не всё. Он… Он друга приводил. К нам домой… – и продолжить не смогла, потому что такое не произносят. Не говорят о таком родителям.
А папа и так всё понял. Покачнулся снова и завалился на ковёр, словно подкошенный.
– Папа! Папочка! – Вика бросилась к нему, на колени встала. – Папочка, очнись!
Глава 14
Оказывается, мир бывает черно-белым. Как в старом кино. Просто в один момент все его краски выцветают. Словно бы из них высосали саму жизнь. Или из тебя самой…
Это должно быть страшно, но страха же нет. Есть пустота. Новое состояние, в которое Вика только входила, в котором только осваивалась. За последние сутки она пережила многое. Агонию, боль- физическую и моральную, ужас и отчаяние. Она всё еще помнила, как в один момент перестали чувствовать, как болят ребра и заплывшее от побоев лицо, как вмиг все стало неважно, когда самый родной человек упал перед ней в нелепой позе, а она судорожно пыталась сообразить, как ему помочь.
Вика смутно помнила, как бежала к скорой, чтобы максимально ускорить и без того быстро примчавшихся в элитный пригород медиков. Смутно помнила косые взгляды врачей, рассматривающих исподтишка ее лицо, когда она в тонкой сорочке запрыгивала в карету скорой за носилками. Состояние аффекта? Так это называют? Говорят, оно настолько действенно может приглушить боль, что, например, воюющие могут даже не ощущать, что им оторвало конечности или раздробило шрапнелью сустав.
Когда спустя три часа после операции кардиохирург снова зашел в комнату, куда ее привели для ожидания, его лицо было взмыленным, но не несущим дежурную печать скорби, какую Вика хорошо помнила на физиономиях врачей в день гибели матери.
– Состояние Вашего отца стабильное, Виктория. Мы его прооперировали. Слава Богу, что удалось действовать оперативно. Можно сказать, он вне опасности. А вот про Вас я бы тоже хотел так сказать, но Ваш внешний вид меня настораживает. Скажите, Вам нужна какая-то помощь? Что произошло? Может быть, стоит вызвать полицию?
По телу девушки прокатилась противоречивая волна эмоций. С одной стороны, ей хотелось броситься на плечо этому чужому человеку, которого она видела в первый раз в жизни, и начать отчаянно рыдать, потому что так отчаянно хотелось выговориться, выплеснуть всё, что накипело, а с другой? С другой внутри словно бы вырос кол. Он не давал говорить, создавал барьер между тем, что было на душе и тем, что хотелось показать внешнему миру. Стыд, унижение, безнадежность- они сплели сеть-паутину вокруг ее внутренней свободы, сковали ее, замыкая и огораживая от окружающего мира.
Вика пораженчески опустила глаза и тихо, одними губами, произнесла «Нет».
Мужчина неодобрительно вздохнул.
– Тогда хотя бы разрешите пригласить специалиста, чтобы он Вас осмотрел?
– Со мной всё нормально,– всё так же глядя в пол, сиплым голосом, но более громко и четко произнесла она.
Доктор сухо кивнул.
– В любом случае, можете оставаться здесь столько, сколько нужно… Я уже распорядился, чтобы Вам подготовили палату рядом с отцом. Наверняка, Вы захотите его увидеть, как только он придет в себя.
Вика кивнула. Стоило доктору удалиться, ее накрыла апатия. Страх за отца отпустил. На смену этому чувству пришел упадок сил и эмоций. Телефон назойливо вибрировал где-то в сумке, брошенной на диван рядом, но она даже не придавала этому значение. Плевать, кто звонит… Сил не было даже руку приподнять. Состояние амёбы. Вещества.
Вика не помнила, сколько вот так просидела, таращась на статичный пейзаж за окном. В дверь еле слышно постучались, но она даже не повернула головы на входившего.
– Вика, вот ты где…– услышала позади знакомый голос матери Алекса и вся внутренне сжалась. – Я только что от врача, всё хорошо. Слава Богу, нам удалось спасти твоего папу! Алекс такой молодец, сразу подключил все связи, чтоб его как можно быстрее прооперировали…
От упоминания имени мужа девушка непроизвольно дернулась. Свекровь это словно бы заметила. Глубоко вздохнула и присела рядом с Викой. Явно назревал разговор. И она даже догадывалась, какой. Наверное, снова будет уговаривать её показаться доктору, как уже начинала у них в квартире с утра… Она ведь не знает, что произошло…
– Послушай меня, пожалуйста,– произнесла свекровь тихо, но довольно уверенно. Так что, Вика непроизвольно подняла на нее глаза, хоть и не хотела этого делать,– Алекс мне все рассказал… Конечно, не самый подходящий момент это обсуждать, но…
Глаза девушки расширились. Она в ужасе уставилась на взрослую женщину, пытаясь в выражении её лица сейчас разглядеть хоть какие-то понятные эмоции. Но там читалось что-то совсем другое. Непонятное и незнакомое Вике.
– Ч…что он рассказал?-произнесла это и по позвоночнику снова прокатилась волна стыда. Только сейчас снова ощутила тянущую боль внизу живота и горящий под глазом ушиб.
– Вик, он, конечно, не прав, что поднял на тебя руку, но и ты хороша! Ты ведь замужняя девушка! Это просто неприемлемо! Миловаться в туалете клуба- да еще и с родным братом супруга! Да за
