и приказал своим слугам рано поутру снять ему голову с плеч. Те приняли юношу из рук дочерей советника и повели в соседнюю комнату, дабы исполнить приказ хозяина. Когда же они туда пришли, Раммо, прибегнув к секрету, наводящему сон, усыпил их и, высвободившись из пут, остриг всем стражам волосы и бороды, а сам вернулся к себе домой.

Когда настал день, советник отправился к слугам и нашел их в унынии и скорби, с остриженными волосами и бородами. Придя в бесконечное изумление, он спросил, убит ли злодей, и, услышав обо всем произошедшем, ушел в смущении и печали. Он немедленно велел позвать старушку и поведал ей свое злосчастье.

– Подлинно, – сказал ему Раммо, – я теперь знаю, господин, что это было дело человека и духа вместе; но не сомневайтесь, что я еще надеюсь избавить вас от таковой досады своими молитвами.

И, велев духу больше не бить советника, он и дочерям много дней подряд ничем не докучал.

Советник, вернув себе покой и совершенно забыв былые невзгоды, снова пустился в любовные развлечения с султаншей. Заметив это, Раммо, распаленный жестоким гневом, велел духу той же ночью войти в дом советника и самую красивую из дочерей принести к нему в постель. Дух немедля повиновался и доставил Раммо самую прекрасную из дочерей. Она была испугана таким приключением, но Раммо сказал ей:

– Не тревожься, ибо я человек и пылко тебя люблю; знай, я Раммо, сын султана; посему не должно тебе так жестоко скорбеть, что ты оказалась подле меня.

Она же отвечала, что, кто бы он ни был, она не согласится на его волю.

– Чтобы ты узнала, – сказал Раммо, – сколь великой любовью к тебе я пылаю и сколь намерен уважать твою честь, я согласен почитать тебя своей дамой и поклясться, что ты будешь мне женой; но не открывай этого никому без моего позволения.

Эти речи были девушке приятны: она обняла его и получила с ним в ту ночь великое удовольствие.

Рано поутру он поднялся и, сказав девушке, чтобы до его возвращения не покидала ложа, принял обычный вид старушки и, отправившись во дворец советника, на пути повстречался с гонцом, что был отряжен за ним. Когда он явился к советнику, тот сказал:

– Вы знаете, матушка, как много мне за несколько дней выпало несчастий, от которых я всегда избавлялся благодаря великой вашей любезности. Но теперь приключилась со мною беда горше всех прочих, ибо прошлой ночью не какое-нибудь добро, но одна из дочерей была у меня похищена. В какой скорби пребываем я и моя жена, одному Богу ведомо; если вы сможете избавить нас от нее, как избавляли от всякой прочей, я подарю вам тысячу золотых скудо.

На это Раммо отвечал, что не ради золота, но из любви к нему он сделает так, что дочь немедля к ним вернется, и, с позволения советника покинув его, вернулся домой. С помощью своего секрета усыпив дочь советника, он велел духу по наступлении ночи отнести девушку в отцовский дом. Когда наутро другие дочери объявили, что сестра их вернулась, не описать, как советник был этим утешен и обрадован. Тотчас призвав к себе старушку, он сказал:

– Подлинно, матушка, я ведаю и открыто признаю, что обязан вам жизнью, честью и благополучием всего моего дома, а потому с открытой душой предлагаю все мое добро ко всяческому вашему удовольствию ради великого моего пред вами долга.

На это Раммо, много его благодаря, отвечал:

– Сир, я не хочу принять от вас ничего, кроме приязни и любви, ибо я уверена, что по великой вашей любезности вы немедленно окажете мне помощь во всякое время, как мне понадобится.

Молвив это, он с позволения советника удалился.

Несколько дней советник провел без тревог и, снова позабыв невзгоды, многократно ему выпадавшие, вернулся к прежним забавам с преступной султаншей. Раммо, ни к чему другому не обращавший свои помыслы, это заметил и, в великом негодовании и распаленный жестоким гневом, сказал сам себе: «Теперь я должен совершить над злонравным и вероломным советником суровое и окончательное отмщение, ибо, какие бы злоключения ему ни выпадали, он не желает оставить свое намерение, наносящее столь великое бесчестье отцу моему султану». И, выйдя из дому в обычном облике старушки, он встретил одного бедного человека преклонных лет. Он подошел к нему, завязал с ним дружбу и не раз приглашал к себе домой отобедать. Однажды, беседуя о его бедности, Раммо сказал:

– Братец, так как я вижу великую твою нужду, то хочу научить тебя кое-чему, и если ты захочешь это исполнить, уверяю тебя, в один день сделаешься богачом.

Добрый человек много благодарил Раммо и любезно просил немедля открыть таковой секрет.

– Ты знаешь, – сказал Раммо, – что султан имеет обыкновение по четвергам давать любому публичный прием, на котором всегда присутствует его советник. Итак, поди к судилищу владыки и громким голосом скажи советнику, что хотя он находится при султане на столь высокой и почтенной степени, однако он – твой раб, а ты живешь в скудости, и нельзя, чтобы он забывал о тебе, своем хозяине, и что ты, обретаясь в таковой нужде, хочешь, чтобы он, как требует должность, чем-нибудь тебе пособил. А так как он начнет насмехаться над тобой и попытается за такие речи выгнать тебя, как полоумного, из судилища, ты обратишься к султану и скажешь: «Сир, я прошу у вас правосудия и молю вас не позволять вашему советнику, коему я настоящий хозяин, наносить мне явную обиду в воздаяние за многочисленные искусства, которым я его сыздетства заставлял учиться, с той поры, как купил его на рынке, благодаря чему он и достиг при вас столь почтенной степени, а теперь, оттого что я впал в бедность и прошу у него помощи, он велит так позорно прогнать меня с ваших глаз. А если вы не верите, что я рассказываю правду и что он – мой раб, я укажу вам примету: как только я его купил, то, сделав его мусульманином, выжег у него на ягодицах мое клеймо: а если окажется иначе, я согласен, чтобы вы заставили меня умереть любой жестокой смертью, какой вам будет угодно». После таких речей, – молвил Раммо доброму человеку, – советник, чьи ягодицы я некогда, будучи с ним наедине в его комнате, заклеймила собственными моими руками, услышав, что ты говоришь правду, дабы избежать позора, коли придется ему показывать ягодицы судье, отзовет тебя в сторону, чтобы ты ушел и впредь его не порочил, и я тебя уверяю, что ты уйдешь от него с богатыми дарами.

Добрый старик, безмерно возвеселенный этим и обрадованный, в приемный день явившись пред султанским судилищем, исполнил все, чему научила его старушка. Покрасневший от стыда советник, отозвав старика в сторону, дабы прекратить его речи, отпустил его от себя с большими деньгами. Вскоре, однако, забыв об этом стыде, он вернулся к любовным утехам с султаншей, в которую был пламенно влюблен. Наконец это заметил Раммо и, не в силах более терпеть такую наглость, решил открыть все султану. Преобразившись в старушку, он на следующее утро в ранний час добился тайного приема и, явившись к владыке, сказал:

– Сир, я, как добрая ваша подданная, должна заботиться о вашей чести не меньше, чем о своей, а так как я раскрыла великое предательство, которое ваш советник, как я видела, много раз против вас учинял, то рассудила за нужное, чтобы вы могли избавиться от столь преступного и злонравного служителя, открыть вам все без промедления. Итак, знайте, что сейчас султанша, ваша супруга, лежит в постели подле неверного советника, с которым предается любовным потехам; и хотя я многажды это примечала, однако, не в силах убедить себя, что скверная женщина, которую я вижу с советником, – султанша, до сего часа, когда я в том удостоверилась, не дерзала открыть вам такое преступление. Чтобы вы не думали, что я лгу, идите со мной, и увидите все собственными глазами.

Султан отправился вместе с Раммо, и тот, ведя его по дворцу, пришел в комнатку, где на богатом ложе злонравный советник и преступная женщина крепко обнимали друг друга. При виде их султан, жестоко воспаленный негодованием и гневом, решил сурово наказать такое преступление; но так как он опасался, не поведала ли старушка о том еще кому-нибудь, он любезно просил ее оставаться при нем, пока советник и его жена не будут преданы жестокой смерти, и дал приказ охранять старушку,