— Эта пройдоха могла специально подстроить постельную сцену из чисто меркантильных интересов. Теперь понимаешь? Решила перехватить удачу у сестры. Дальше все и без меня лучше знаешь.

— Нет-нет. Этого не может быть. Во-первых, насколько мне известно у Ксюши с Ариной не было доверительных взаимоотношений. Они были слишком разные. Ксения любила сестру, но никогда не одобряла ее сумасбродных выходок. Не думаю, что она могла не ответить мне на СМС. И в то же время обсуждать его содержание с Аринкой. Что-то ты перемудрил, дружище.

— А я бы не сбрасывал со счетов этот вариант. Пути Господни неисповедимы. Мы не можем знать, какие темы обсуждали сестры, а каких вопросов не касались. Но факт остается фактом. Слишком неожиданно сестренка воспылала к тебе любовью. А все остальное — эффект снежного кома: чем дальше, тем веселее. Но, если ты не допускаешь, что это возможно, дело твое. Только будь осторожнее.

— Это я так, на всякий случай, — убедительно продолжал Кадышев. — Даже если тебе придется жениться на этой аферистке, ну вдруг беременность действительно от тебя, то постарайся завершить все денежные операции, в том числе и о наследстве, до официального оформления брака.

Верить в этот бред я не собирался. Но в извилинах зашевелился червячок, напомнивший сегодняшний странный голос Арины, когда она звонила мне. Да и мамаша вела себя как-то странно. Неужели у них созрел план, и они решили сменить тактику?

Явно я поспешил пресекать разговор с Еленой Васильевной. Не мешало бы узнать, что она хотела мне поведать. Да еще таким скорбным тоном.

Но, как говорится, поздно пить Боржоми. Придется дождаться очередного звонка. Уверен, что в любом случае он последует. А мне на рожон лезть не стоит. Да и не стану я выказывать свою заинтересованность.

Терпение, мой друг. Терпение.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 20

Не в силах более выдерживать прессинг со стороны Кадышева, я все-таки согласился встретиться с нотариусом по делу дядюшки Аркадия. Уже сидя в салоне самолета, я все еще сомневался, надо ли мне ввязываться в непонятную наследственную историю.

Ощущения были довольно странные. Как это, совсем не зная человека, ничего для него не сделав, вдруг воспользоваться всем движимым и недвижимым, как значилось в документах, которые прислал на мое имя некий Смит Грачевский.

Сочетание имени и фамилии нотариуса вызывало недоумение. Это как? Получается корни у него наши. Значит можно надеяться, что он владеет русским языком. Хотя эта проблема и решается с переводчиком, но хотелось бы услышать напрямую ответы на все вопросы, вполне естественно возникающие у меня последнее время.

Грачевский встретил меня с распростертыми объятиями. К счастью, он вполне сносно говорил на моем родном языке. Как оказалось, отец у него русский, отсюда и фамилия. По документам он вообще-то Самуил, что в некоторой степени роднит его с нашим Семеном (такие свои соображения он мне выложил в первые минуты встречи). В принципе, для простоты общения, ник Сэм — прекрасный вариант.

И вообще Сэм оказался достаточно общительным и приятным нотариусом. Никакой напыщенности, вычурности фраз и тому подобных выпендронов, зачастую присущих этой категории людей.

На ломаном русском он радостно сообщил мне все подробности поисков наследника, то бишь меня.

— Ты понимаешь, — я бы давно отказался от этого дела. Слишком много сил пришлось приложить, чтоб выйти на твой след. Но Аркадий был моим другом, и я обещал ему выполнить его волю.

— Зачем Вам понадобилось мое личное присутствие здесь? Ведь можно было завершить процесс и без моего приезда.

— Видишь ли, такое условие выставил сам Астахов. Был у него такой странный пунктик. Его огромный особняк. Ничего удивительного в том, что при его капиталах он был владельцем огромного дома. Только этот дом был его гордостью.

Слушая подробный рассказ нотариуса, я пытался уловить связь между этим явлением и необходимостью моего приезда в Штаты. А он продолжал:

— Я сам пытался добиться вразумительного объяснения пункту в завещании, что наследующий должен обязательно приехать и, — тут он выразительно посмотрел на меня, — побывать в его особняке.

— Получается, он выставил условие, чтобы я остался жить в этом доме?

— Нет-нет. Это совсем не обязательно. Но он мечтал, что вдруг наследнику захочется поселиться в его любимом особняке.

— Так в чем же этот самый пунктик? Не понимаю.

Грачевский тяжело вздохнул:

— По рассказам моего друга, в его детских воспоминаниях присутствовал образ крохотной квартирки, в которой они с семьей жили в России. И он всегда с печалью рассказывал о том, что его комнатушка была настолько мала, что в ней помещалась только… как это называется,… кушетка и стул.

— Лично я, — помолчав продолжил рассказывать Самуил, — не вижу в этом ничего необычного. Во времена нашего детства все жили в тесноте. Но у него этот образ отпечатался, наверное, потому что другие воспоминания были вытеснены из памяти переездом, сменой образа жизни. Ну и, сам понимаешь.

Мы помолчали.

— Так вот, повторяю, Сэм мечтал порадовать наследника (он ведь не знал тебя лично) размахом своего особняка. Хотел удивить, поразить и порадовать.

Я слушал эту хрень, и мне вдруг захотелось немедленно бежать отсюда. Домой, в свою небольшую, но уютную квартиру. «Старый маразматик, — нехорошо подумал я о меркантильном богатом дядюшке, — нашел чем удивить!»

Хотя… Время действительно было другое. И ценности — тоже. Вслух добавил:

— Жаль, что дяде не довелось побывать в современной России. Он был бы приятно удивлен…

— Да, наверное… Но у каждого свои странности. Вы уж не обижайтесь. И знаете что, предлагаю прямо сейчас посмотреть на дорогой сердцу Сэма дом. А там, как решите. Вы можете оставить особняк за собой, жить там или приезжать туда на время. А можете… тон его стал грустным, — просто продать и выручить большие деньги.

Я — человек не алчный, но на языке вертелся вопрос: — И это все, ради чего я преодолел такое расстояние?

Словно подслушав мои меркантильные мысли, Грачевский произнес:

— Особняк — это лишь незначительная часть наследства. Все остальное представлено в денежном эквиваленте. Дядя был достаточно богатым человеком.

Особняк, в котором мы оказались, безусловно, поразил меня не только размерами, но и роскошной обстановкой. Охать-ахать я, конечно, не стал, чем, видимо, огорчил верного друга дядюшки.

Дальнейшее наше общение свелось к подписанию документов. Когда эта тягостная процедура была закончена, я облегченно вздохнул. И, отказавшись от предложения Грачевского погостить у него, немедленно засобирался в обратный путь.

На душе было пусто. Деньги — это хорошо. Но что-то в их получении было