О, нет. Поймите меня правильно. Я не утверждаю, что сердца людей молчат все остальное время. Но сквозь смех на лужайке или причмокивание возле куста клубники тяжело услышать звук своего сердца, нуждающегося в тишине. А когда же еще люди молчат больше всего, как не в зимние натруженные вечера, время, когда много учебы и работы и так далеко до каникул, когда люди учатся планировать свою жизнь, строить мечты и ждать?..

Зимой на улице тоже порой попадается много собак. Но все же на открытом воздухе найти их значительно труднее, чем летом. Замерзая от голода, прячутся они в теплых подвалах домов или возле канализационных колодцев, по очереди подставляя свои бока вонючей струе воздуха, вырывающейся из-под земли. Тем пронзительней и жалостливей выглядит одинокий щенок на снегу, весь черный, с коричневыми подпалинами на лапах и ушах, который идет вслед за тобой, доверяясь глупому инстинкту. Чувствуя и не ошибаясь в том, что ты добр и испытываешь к нему жалость, не задумываясь о том, где кончаются границы твоей помощи, медленно, но непреклонно ползет он по твоим следам, раздражающе непонятлив, хрупок и приставуч. А между тем терпение у тебя не беспредельное.

И вот уже у тебя вырывается грубый окрик, рождается резкий жест. Отпугиваешь, отваживаешь его от себя, чтобы не шел попусту: ты не можешь взять его домой, и тебе нечем, совершенно нечем, его подкормить. Даже сейчас. Хотя в сумке есть кусок колбасы и булка хлеба, которую поручила купить тебе мать. Оторвать кусочек? Но если бросить щенку, то он будет плестись всю дорогу до подъезда, а потом сядет под окнами, жалостливо скуля, в то время как ты не будешь знать, что сказать родным о съеденном какой-то собакой завтраке.

«Может быть, в другой раз, завтра утром надо будет взять ему каши или хлеба, или колбасы, – думаешь ты. – У меня ничего нет. Или есть?». Сомнение. Но решение принято. Булка останется целой, а щенок получит еду завтра, если выживет, если снова найдется…

«Отстань. Назад. Пошел прочь», – преодолевая порывы чувств, отдаешь ты приказы щенку так, как будто бы тому есть куда идти и на что терять свои силы.

Наконец, он оставляет тебя в покое. Присев на миг на холодный снег после очередного окрика, он делает несколько неуверенных шагов по направлению к тебе, в то же время беспрерывно поворачивая голову то назад, то вперед. Его теплое, порывистое дыхание медленно отдаляется, затихает.

Ты успокаиваешься. Приходишь домой. Иногда рассказываешь о щенке друзьям или родителям. Они тоже жалеют его, и все вы вместе рассуждаете о том, как тяжела и несправедлива жизнь. Кто-то говорит о контрольной, другой вспоминает уехавших пару лет назад за границу родственников. «А где сейчас спокойно, – вздыхает третий. – Никому нельзя верить». Муж спорит с женой. «Ты работаешь во внеурочное время, тебе должны выплатить добавочные,» – убеждает она его. «А сама-то второй месяц задерживаешься на работе. Кто тебе заплатит?». «Никто». «Вот и у нас также, – теряет терпение муж. – Не хочешь – не работай. Никто насильно не держит». «Незаменимых нет», – соглашается жена. «Тогда о чем ты говоришь?» – выпаливает под конец разговора муж, и оба супруга замолкают.

Между тем, через несколько дней ты снова встречаешь того самого щенка, потом еще раз. На том же самом месте. «Ой, прости, я забыл взять тебе колбасы. Но здесь дворник – женщина подкармливает собак, таких как ты. Не теряйся. Она и тебя прикормит. Извини. Ничего нет».

И снова – школа, невыносимая скука, нравоучительные беседы педагогов и вечерние разговоры родителей с бьющейся посудой и поздним ужином: «Кто-нибудь, наконец, помоет посуду! Я так устала», «Стыда на вас нет», «Ты меня вообще слышишь? Как что тебе надо, так сразу…».

Часы бьют восемь. По телевизору начинается будничный сериал.

«Сыграем?» – просит отца сын.

«В другой раз. Я очень устал. Ладно, давай что ли», – глухо отзывается отец.

Но игра не клеится. В комнату входит жена.

«Я записалась на отпуск в сентябре, чтобы в следующем году попасть на лето. Он (то есть ее сын), как раз окончит школу. А что у тебя?».

«Пока не знаю. Постараюсь. У нас все не так просто».

«Хорошо. Но нам нужно определиться как можно скорее. Если получится, я хочу свозить его к бабушке, на море. Нечего протестовать. Не умрешь. Неизвестно, что дальше будет. Сам-то ты точно не скоро куда поедешь».

В коридоре слышен пронзительный окрик: «Когда вернешься?». «Не знаю». «Чтобы в 11 была дома. Поняла?! Ну почему обязательно надо встречаться под самую ночь, почему не днем, ты мне ответь?!». Громкий хлопок дверью.

А за окном начинается пурга. И где-то там, вдалеке от теплой кровати, не ведая о том, сколькими разочарованиями и горестями полна жизнь людей, протиснувшись сквозь неплотно заколоченную гнилыми досками вентиляционную отдушину, лежит щенок, у которого очень мало шансов стать большой счастливой собакой. Тебе жаль его. Но может быть, надеешься ты, кто-нибудь уже взял, приютил такого хорошенького, милого песика. Умный, просто так на людей не лает. А сколько таких. Наплодили: заведут собаку, а как подрастет – бросят. Никакой ответственности.

«Всех не спасешь», – говорит отец.

А в позапрошлом году даже страшно было ходить по пустырю, особенно вечером. Соседи взяли бойцовых собак, а как подросли – кормить нечем – на улицу: иди, добывай себе пропитание. Без намордников, не то злые, не то голодные. Одна залает, маленькая такая, шерсть клубком, нос вдавлен – а ты думаешь, где остальные. Хорошо, в этом году был отстрел бродячих собак. Безопаснее ходить стало.

А с другой стороны, жалко бывает собачек. Они ведь не виноваты, хотя порой и опасны, боишься их. Да что там собак, людей жалко. Себя жалко, друзей, родных, несмотря ни на что. Горечь, раздражение, обида, непонимание, неудовлетворенность. А может быть, это так только для меня?.. Хочется чего-то такого, незабываемого. Счастья, любви хочется. Интереса. Мира в душе. И силы, главное есть! Но их раздирает жалость и скука. И нет сил… И живешь так, как предназначили тебе гены, потому что ты родился человеком, а он – щенком, собакой попросту. Разум есть, и душа не молчит. А что делать?! Череда оправданий: квартира маленькая, не согласится никто взять щенка, попробую спросить у друзей, кто-нибудь да заберет, он хорошенький…

Если он доживет до завтра, конечно. Если встречу другого. Если…

Близкое сердцу

Шел дождь. Его струи с гулом падали на капюшоны и зонты прохожих,