– Думаете, я замешан в его махинациях? – Он слегка усмехнулся. – Нет. Хотя он как–то и пытался подкатиться: мол, намерен сделать «Люкс–панораму» акционерным предприятием. Предложил мне пакет акций, сулил золотые горы…

– А вы?

– Наотрез отказался. И потом, я же парламентарий. Не должен заниматься бизнесом.

«Не должен» – это правильно, – подумала Гранская. – Но, к сожалению, сколько людей сейчас используют свое депутатское звание как раз для наживы. Ходят, добиваются для всякого рода кооперативов и малых предприятий то фондов, то снижения налогов, а то и просто ограждают их от скамьи подсудимых… А впрочем, по оперативным данным, Гаврысь действительно ни в какие сделки с Бабухиным не вступал, – добавила Гранская и спросила:

– Для себя лично ваш помощник не просил что–нибудь сделать?

– Вы знаете, никогда. Это меня и подкупало, – ответил депутат.

– Ну что ж, тогда ваша совесть может быть спокойна.

– Если бы, – вздохнул Гаврысь. – Ведь он распоряжался моими депутатскими бланками…

– А вот это зря, – осуждающе покачала головой Гранская.

– А что было делать? Бывало, что я в Южноморске находился не больше месяца–двух в году. Избиратели пишут, просят… – Гаврысь опять вздохнул, на этот раз тяжело–тяжело. – Знаете, сознаюсь в еще большем грехе: у Бабухина были даже чистые бланки с моей подписью.

– Ну а это, Михаил Петрович, граничит уже, прямо скажем… Вы понимаете, что он мог использовать их в своих преступных целях?

– Думать даже боюсь. – По телу Гаврыся пробежала крупная дрожь. – Но поймите, Инга Казимировна, дорогая!… Я воспитан так – верить людям! Сами подумайте, если не верить, то как жить?

– Как будто вы не знаете, что на честности и порядочности частенько паразитирует всякая мразь… Впрочем, что я вам мораль читаю, вы уже не мальчик. Запомните, такие, как Бабухин, не останавливаются ни перед чем. А вы ему такие козыри вложили в руки!…

– Может, дать объявление в газетах, что бланки недействительны? – с робкой надеждой глянул Гаврысь в глаза следователю.

– А что же будет с теми, кому уже помогли по вашему ходатайству? Выгнать людей из квартир? Детишек из яслей и садиков?

– Прямо голова идет кругом, – вытер вспотевший лоб народный депутат.

– Но действовать нужно.

– Завтра же махну в Москву. Там поговорю в Верховном Совете, – решительно произнес Гаврысь. – Даю вам слово, Инга Казимировна, это для меня такой урок! На всю жизнь! Эх, хотелось бы посмотреть на его поганую рожу!…

– Я бы тоже не прочь, – улыбнулась следователь. – И чем скорее, тем лучше. Вы тоже можете способствовать этому.

– Каким образом? – удивился Михаил Петрович.

– Расскажите все, что знаете о Бабухине.

Но, увы, народный депутат совсем, оказывается, не знал частной жизни своего помощника. И тем более– его сомнительные связи…

После ухода Гаврыся Инга Казимировна доложила о его визите Измайлову, заключив:

– Вот я думаю, Захар Петрович, какой из Миши радетель за интересы народа? Ведь избрали его только потому, что он здорово умеет забрасывать мяч в корзину. Ну, еще симпатяга, обаятельный. А ведь принимать законы и судьбоносные решения должны профессиональные политики. Посмотрите, сколько в нашем высшем парламенте не тех людей! Многих избрали лишь потому, что они часто появлялись на экранах телевизоров. Отлично рисовать, петь или ставить фильмы – это еще не основание…

– Между прочим, один артист очень даже успешно управлял самой могущественной мировой державой, – заметил Измайлов.

– Имеете в виду Рейгана?

– Да, любимейшего президента американцев.

– Убедил, – засмеялась следователь и уже серьезно добавила: – Однако таким шляпам, как Гаврысь, я бы не то что страну, но и города не доверила бы…

«24 августа 1973 г.

– Ура! Я– самый счастливый человек на свете! Моя мечта сбылась: сегодня я зачислена студенткой 1–го курса актерского факультета Государственного института театрального искусства! В прошлом году меня срезали на экзамене, а в этом получила пятерку. Экзаменатор даже не поверил, что сдаю второй раз. Он прямо так и сказал: Кирсанова рождена для сцены. Теперь я не буду комплексовать и думать о своей неполноценности (а ведь такие мысли приходили, а порой даже жить не хотелось). Ведь половина нашего класса поступила в институты с первого захода, правда, большинство в педагогический. Вадим Морозов и Олег Краснов ушли в армию. Почти весь год я избегала встреч с Ритой, которая учится на биологическом в МГУ, а Витя Корецкий – служит в ракетных войсках. Он мечтает стать историком. Пишет и мне, и Рите. Из его последнего письма узнала, что Ритка предлагает ему помощь через отца, который как–никак теперь генерал, служит в Генштабе, и ему ничего не стоит не только перевести Виктора в Москву или Подмосковье, но даже вовсе освободить от армии. Но гордый Корецкий отказался. Ну и чудак: кому и что этим докажет?

Давно думаю и не могу найти ответа: почему старая дружба крепче новой? Не успела я вспомнить о Викторе, как раздался телефонный звонок: Рита обещала через час заехать на своей «Волге», и мы с ней отправимся в ресторан Дома актеров. Там нас ждет веселая компания. Надену свое самое модное платье с глубоким декольте. Мужики будут сходить с ума от моей груди, а Ритка от зависти.

Сегодня прочитала, что, по мнению польских мужчин, идеальная жена должна обладать такими чертами: хозяйственностью, верностью, сексуальной привлекательностью, добротой, снисходительностью и опрятностью. Интересно, что думают по этому поводу наши мужики? Если не забуду – обязательно спрошу».

«…/ июля 1977 г.

Вечность не открывала дневник. Не до того. Порой хотелось идти самой повеситься, или всадить пулю в лоб бездарному и мерзкому доценту Воронкову. Скорее всего, я решилась бы на первое, если бы не мама–бабушка. Как мне ее жалко! И потому она ничего не знает ни о моей первой двойке, ни о второй на экзамене по трижды проклятой политэкономии социализма.

В субботу меня вызвал декан и заявил, что если я не сдам политэкономию в понедельник, то меня отчислят из института за неуспеваемость. И тогда прощай моя мечта о театральной славе и карьере в кино…

Два дня я сидела, не поднимаясь со стула. Казалось, теперь знаю и про закон социализма, и про постепенный переход к коммунизму, даже пыталась штудировать «Капитал» Маркса, но, увы…

…Взяла билет. От волнения не могла даже прочитать его номер. Села и вместо того, чтобы готовиться, стала слушать ответ парня из другой группы. Наконец переворачиваю билет, смотрю. И – о Боже! Первый вопрос «Критерии начала и завершения переходного