года и последующей Гражданской войны была связана в том числе и с тем колоссальным разрывом, который существовал между культурной элитой и народом, значительная часть которого была просто безграмотной. Фантомный всплеск русской культуры Серебряного века не уберег Россию от исторической бездны, в том числе и потому, что крестьянин не понес с базара ни Белинского, ни Гоголя, ни Чехова, ни Бунина.

Большевики использовали искусство как инструмент агитации – к этому призывал А.В. Луначарского В.И. Ленин еще в 1918 году. Культура, искусство в Советском Союзе были частью идеологической работы, а коммунистическая идеология – «единственно верная», «единственно научная» – была адресована прежде всего интеллекту. И в этом КПСС добилась немалых успехов. Не случайно в одной из своих лучших статей А.И. Солженицын обрушивался на советскую «образованщину», которая далека от веры и от совести, которая живет в плену двоемыслия и двоедушия.

Понимание культуры как идеологии и технологии, сведение ее к набору приемов, позволяющих манипулировать населением, уже в СССР доказало полную бесперспективность. Владея современными технологиями, можно добиться результатов на выборах – они непродуктивны ни в периоды созидательной жизни, ни в периоды исторических потрясений, когда «коллективное бессознательное» способно разрушить хрупкий защитный цивилизационный слой.

И не случайно поэтому после Великой депрессии, в «красные 30-е», как их называли в США, Рузвельт начал развивать сеть региональных театров и других учреждений культуры, а «майская революция» 1968 года заставила де Голля с утроенным рвением проводить политику децентрализации культуры во Франции. И не случайно нынешний французский президент Николя Саркози, жестко подавлявший молодежные бунты в арабских районах Парижа, увеличил расходы бюджета 2009 года, выделяемые на культуру, чуть ли не на сорок процентов.

Важно понять, что приобщение народа к культуре не только определяет его развитие, креативность, но и в значительной степени обеспечивает безопасность общества. Даже массовая культура, по справедливому замечанию В.О. Ключевского, хороша уже тем, что отвлекает людей от чего-то худшего.

В действительно культурном обществе появляется предсказуемость социального поведения – думаю, не надо никого убеждать, насколько это важно в современной ситуации. И это будет еще важнее, когда мы начнем заново обустраиваться в послекризисном мире.

Понятно, что государство, как писал Альбер Камю, существует не для того, чтобы на земле был рай, а для того, чтобы на земле не было ада. О рае должны думать те, кто создает культуру. В периоды кризисов они должны думать не только о себе, если они еще способны на это.

Апрель 2009

Роман по заказу: диалог власти и художника требует таланта с обеих сторон

«Скажите, что нужно моему клиенту – Российской Федерации, – и я дам необходимый язык, чтобы выразить все ее пожелания!» Тим Дикенсон, один из лучших вашингтонских адвокатов, повторял мне эту фразу не раз и не два, чтобы втолковать принципы отношений между состоятельным заказчиком и профессиональным исполнителем. Тиму особенно нравилось словосочетание «Мой клиент – Российская Федерация» (произнося его, он выглядел гордым подростком, которому доверили взрослую тайну).

Эта фраза всплывает в памяти всякий раз, когда возникает разговор о роли и судьбе интеллектуалов в современном мире. Да и не только в современном. Формула Тима Дикенсона – идеальная, как кажется многим, модель взаимоотношений власти и интеллигенции. В том числе интеллигенции гуманитарной и художественной. Власть добивалась этой модели и во времена египетских фараонов, и в пору формирований французской монархии, и в викторианской Англии, и в большевистской России, и в современных Китае, США, Италии. Не исключая, разумеется, и нашу страну. И немалое число интеллигентов с искренним самозабвением готовы были отдать весь свой дар величественному обаянию власти за одну возможность сказать: «Мой клиент – Российская Федерация!» Для достижения своих целей у государства в запасе огромный арсенал возможностей. В зависимости от исторических нравов и обычаев, финансового положения и самоиронии могут применять различные меры: создание французской Академии и уменьшение налога на добавленную стоимость при книгоиздании, испанский башмачок, дробящий кости, и принуждение пить собственную мочу, доводящее до безумия, вручение высших наград Отечества, привилегированные дома творчества и насаждение коллективного ужаса, который был ведом не только Гойе и Мандельштаму, но и людям менее впечатлительным, вроде Киршона, доносившего на своих коллег в 1920-е и 1930-е и уничтоженного в 1938-м, или Говарда Фаста, известного писателя-коммуниста, сдавшего всех, кого мог, на комиссии Маккарти в начале 50-х годов прошлого столетия.

Как правило, «кошмарили» и одаряли благами одновременно. Чаще разных людей, иногда – одних и тех же. Палитра действий власти огромна и полна удивительных нюансов. Перелистайте переписку кардинала Ришелье с литераторами его эпохи, ощутите игру жизни и смерти в письмах Мольера Людовику ХIV и ответах «короля-солнце». Или прочтите переписку Сталина с М.Горьким начала 30-х годов прошлого столетия, где он не только просит автора «На дне» поскорее закончить пьесу о вредителях, но и обещает прислать в Италию новые материалы по этой необычайно важной для Советской России теме. Сталин знает, что в этот момент необходимо СССР, – он просит Горького дать «нужный язык». Муссолини – о том же, но для Италии – просил Д‘Аннунцио и Пиранделло. Гитлер – для Германии – Лени Рифеншталь и Густава Грюндгенса. Все не последние художники. Классики XX века. Для отказников – в лучшем случае эмиграция, в худшем – физическое небытие.

Эстетические разногласия с властью

В разных странах в разные эпохи создаются специальные структуры, призванные не просто ограждать своих подданных от скверны инакомыслия по отношению к государственной машине, но и формировать некие постулаты власти, которые важно изложить нужным языком для радостного воспитания общества. Понятно, что Главлит или Главрепертком, то есть органы цензуры, создать проще, чем государственные институты, которые смогут увлечь творцов решением новых задач, но их отсутствие, как кажется партийным и государственным лидерам, может пагубно влиять на всю общественную ситуацию в стране. И всегда, как в викторианской Англии, найдется немало охотников занять привилегированную позицию «поэта-лауреата». Но не буду мучить зарубежными или древними примерами: они мало чем отличаются от наших отечественных и современных. Поэтому останемся в родных пенатах и в новейшей истории.

6 июля 1922 года было принято постановление Политбюро ЦК РКП(б) «О молодых писателях и художниках». 20 июля 1922 года – постановление Политбюро ЦК РКП(б) «О поддержке молодых поэтов и писателей». Именно с этого момента партийное окучивание и культивирование молодых (и немолодых) деятелей искусств приобрело системный характер.

До создания в 1934 году Союза писателей СССР (и, соответственно, реорганизации и организации других творческих союзов) еще более десяти лет, но РКП(б), как впоследствии