Они прошли ещё немного вдоль дороги и свернули на улицу, ведущую к озеру. Прошли мимо газонов первой линии домов, мимо нескольких рядов домов и подошли к границе зелёного луга. Далее к озеру вела широкая тропинка — прямо к пляжу.

Киран с Элеонорой спустились по тропинке к пляжу и остановились у его границы. Вблизи «песок» оказался мелкой и округлой разноцветной галькой, в основном желтоватого цвета.

Элеонора ловко высвободилась из объятий Кирана и побежала к кромке воды. Он дошёл до середины пляжа и остановился. Кроме них здесь больше никого не было.

Девушка добежала до воды, слегка присела и потрогала её рукой.

— Киран! Она холодная! — крикнула она, оборачиваясь, и весело добавила: — Идём плавать!

— Я не пойду, — спокойно сказал Киран и сел на гальку.

Элеонора вернулась, села рядом и начала снимать сапоги.

— Так на улице тепло ведь! — не сдавалась она, снимая шейный платок, сюртук, жилетку, затем широкий пояс и штаны… Оставшись в одной длинной, до середины бедра, рубашке с длинными рукавами, она встала и побежала обратно к озеру.

— Только не заплывай далеко, — крикнул вслед Киран.

Элеонора медленно пошла по каменистому пляжу, привыкая к непривычной каменисто-колючей гальке под ногами. Зашла по щиколотку в воду и остановилась, привыкая к холодной воде. Обернулась.

— А ты что, меня не спасёшь, если что? — наигранно удивилась она.

— Я не умею плавать, — спокойно ответил Киран.

— Ты⁈ — засмеялась Элеонора. — Ты — и не умеешь плавать⁈

— Не умею, — пожал плечами Киран.

— Я тогда пошла тонуть, — продолжала смеяться Элеонора, — чтобы ты научился.

Киран шумно выдохнул и улегся на спину, закидывая руки под голову.

«Это он мне намекает, что всё же спасать не будет», — хихикнула девушка.

Когда её ноги уже привыкли к воде, она быстро пошла на глубину, а когда вода от ей дошла до середины бедра — поплыла.

Ветер поднимал лёгкую волну на спокойной озерной глади. Вокруг было тихо — лишь плеск гребков Элеоноры нарушал эту тишину. До горизонта простирались луга и пастбища. На горизонте серела полоска гор, укутанная белыми облаками.

Вокруг было безмятежно. На душе у Элеоноры тоже стало безмятежно. Холодная вода её бодрила, будто разогревая изнутри и забирая все её горести и печали на дно. Солнце отражалось от водной глади, а сама же водная гладь искрилась, скрывая то, что на дне…

«Оставь со мной свои мрачные тайны, — будто говорило озеро. — Я уберегу их, а ты возвращайся на берег. Тебе пора…»

Элеонора развернулась и поплыла к берегу. Доплыла до мелководья и, расправив на себе рубашку, выпрямилась в воде во весь рост — вода ей доходила до середины бёдер.

Киран уже снова сидел и с интересом её разглядывал.

Она вышла из воды и подошла к нему, дрожа от холода:

— Киран, мне холодно!

— Раздевайся, — усмехнулся Киран.

«Что, прямо здесь?» — отразилось на лице девушки.

— Если ты думаешь, что ты одета… — продолжал улыбаться Киран.

Элеонора посмотрела вниз и поняла, что обтягивающая её белая намокшая рубашка не скрывает ничего.

В таких случаях — случаях наибольшего эмоционального потрясения — у неё всегда включался защитный рефлекс: она становилась графиней Дэйнерой. Лицо Элеоноры сделалось надменно-спокойным, и она стала не спеша расстегивать на себе ворот рубашки.

Киран перестал улыбаться, встал, снял с себя куртку и прикрыл её.

Мокрая рубашка лежала на песке, куртка Кирана висела на плечах Элеоноры, прикрывая её везде, где надо, Киран помогал ей одеться, а она улыбалась и думала: «А говорил, что не умеет одевать! Всё он умеет!»

Элеонора повязала шейный платок широким воротником и подняла ворот сюртука, чтобы скрыть отсутствие рубашки. Киран вернулся со сполоснутой от песка и сложенной в небольшой сверток рубашкой и спокойно сказал:

— Идём искать тебе платье.

— Я так плохо выгляжу? — погрустнела Элеонора.

— Одевать тебя долго, — невозмутимо ответил Киран.

— То есть в платье будет быстрее? — засмеялась Элеонора.

— Ага.

— И раздевать тоже? — продолжала смеяться Элеонора.

— В платье можно и не раздевать, — всё также невозмутимо ответил Киран.

Элеонора покраснела.

Киран по-доброму рассмеялся и спрятал её в своих объятьях.

«Киран? Рассмеялся⁈ По-доброму⁈ Киран?!!» — не могла поверить увиденному и услышанному Элеонора, но он её не отпускал, пока не перестал смеяться, и получить подтверждение этому она так и не смогла.

Когда Киран отпустил её, он был спокоен, как всегда.

«Показалось!» — твёрдо решила девушка, чтобы спасти свою психику.

Они ушли с пляжа, поднялись по тропинке к домам и пошли блуждать по улочкам. Лавок тут не оказалось, да и ничего подобного тоже. Вокруг были лишь дома местных жителей.

Киран с Элеонорой вышли обратно на дорогу и пошли пешком в сторону Катаренска.

Вскоре они уже ехали на повозке, опершись на тюки сухой травы и разглядывая удаляющуюся гряду горного хребта между Весталией и Каанно-Таной.

— Киран, а ты не справился! — вдруг серьёзно сказала Элеонора.

— С чем? — удивился Киран и посмотрел на неё.

— Привезти в Каанно-Тану графиню Дэйнеру, — весело улыбнулась Элеонора.

Киран замер. Отвернулся и спокойно сказал:

— Не справился.

— Киран, мне холодно, — сказала Элеонора и начала переползать к нему на колени и пытаясь спрятаться под его расстегнутой курткой.

Киран помог ей устроиться потеплее и поудобнее.

— Так теплее? — спокойно спросил он.

— Ага.

— То есть с чем-то я всё-таки справился? — усмехнулся он.

Элеонора потерлась щекой о его грудь.

«Ага. Со мной справился».

До Катаренска в этот день они не доехали и заночевали на придорожном постоялом дворе.

Утром Киран нанял для них новую карету.

В обед они подъезжали к желтовато-красной высокой крепостной стене Катаренска. Дорога упиралась в главные городские ворота.

— Киран, давай ненадолго остановимся и рассмотрим город снаружи? А то из кареты ничего не видно.

— Растёшь, — усмехнулся Киран и дёрнул за шнурок. Карета остановилась.

«Это он про то, что я не выпрыгнула на ходу?» — думала Элеонора, покидая карету, опираясь на руку Кирана.

Она вышла из кареты, обернулась и удивлённо уставилась на арку ворот. Классическими городскими воротами эти ворота назвать было сложно — у них не было дверных створок. Весь проём закругленной