Шрифт:
Закладка:
— Мой брат унаследовал состояние!.. До чего приятно слышать такое!.. Ты и правда теперь богат, господин Ясин?!
Хадиджа произнесла:
— Позволь-ка мне посчитать его состояние. Слушай, госпожа моя: лавка в Аль-Хамзави, большой дом в Гурийе и ещё дом в Каср аш-Шаук…
Ясин, кивнув головой, опустил глаза и прочитал айат:
— И от зла завистника, который завидует[56]…
Хадиджа продолжила говорить, не обращая внимание на его слова:
— От нас не скрылись также драгоценности и припрятанные наличные деньги…
Ясин с неподдельным сожалением воскликнул:
— Клянусь твоей жизнью, этот сукин сын всё украл. Мой отец спросил его, остались ли драгоценности или наличные, и этот вор ответил:
— Поищите сами. Аллаху известно, что я потратил на её лечение всё, что имелось в моих карманах…
Вы только послушайте это… Из его собственных карманов. Сын прачки!..
Аиша, поддавшись возбуждению, сказала:
— Мамочка!.. Больная, прикованная к постели, была на милости человека, который жаждал её денег!.. Без друзей и дорогих ей близких, она покинула этот мир, и никто не пожалел её.
Ясин переспросил:
— Никто не пожалел её?!
Хадиджа указала из-за полуоткрытой двери на одежду Ясина, что висела в другой комнате, и с насмешливым порицанием сказала:
— А как же этот чёрный галстук?!.. Разве это не признак траура и печали?!
Ясин серьёзным тоном ответил:
— Я на самом деле скорбил по ней. Да смилостивится над ней Господь наш, и да простит Он её. Разве мы не примирились во время нашей последней встречи? Да смилостивится над ней Господь наш, и да простит Он её и нас…
Хадиджа немного наклонила голову и вскинула брови, затем взглянула на него, как будто поверх очков и произнесла:
— Да защитит Аллах… Вы только послушайте нашего господина-проповедника, — она бросила на него недоверчивый взгляд. — А ведь по тебе не скажешь, что ты так уж серьёзно скорбишь!
Он сердито посмотрел на неё и ответил:
— Я ничуть не преуменьшил свой долг перед ней, и хвала Аллаху за то. Я провёл на похоронах три ночи, и каждую пятницу посещаю кладбище, несу на её могилу благовония и фрукты… Или ты хочешь, чтобы я бил себя по щекам, вопил и посыпал себе голову пеплом и землёй?!.. Траур у мужчин отличается от траура у женщин.
Она лишь тряхнула головой и сказала:
— Ох уж этот траур у мужчин!.. А скажи-ка мне, разве лавка, домик и поместье не облегчили твои страдания?!
С чувством отвращения он произнёс:
— Поистине, прав был тот, кто изрёк: «Безобразный язык хуже безобразного лица…»
— И кто это изрёк?
Он с улыбкой ответил ей:
— Твоя свекровь!
Аиша и Фахми засмеялись, и последний спросил Хадиджу:
— Ваши отношения так и не улучшились?
Вместо неё ему ответила Аиша:
— Скорее сначала улучшатся отношения между англичанами и египтянами, чем между ними…
Хадиджа впервые за весь вечер яростно ответила:
— Сильная она женщина. Да исправит её Господь наш. Она обвиняет меня ни за что ни про что…
Ясин насмешливо сказал:
— Мы тебе верим, сестрица, даже не клянись. Мы это засвидетельствуем пред лицом Господа в Судный День!
Фахми снова спросил Аишу:
— А как твои отношения с ней?
Аиша, жалея Хадиджу, ответила:
— Наилучшим образом…
Хадиджа закричала:
— Горе тебе, сестра… Ты же знаешь, как она всем заведует и сама склоняешь перед ней голову…
Ясин притворно серьёзным тоном сказал:
— Но в любом случае, да смилостивится Господь над твоей свекровью, и мои искренние поздравления тебе!
Хадиджа насмешливо произнесла:
— Нет, по правде, это ты прими поздравления. Ты ведь скоро будешь искать себе ещё одну невесту!.. Разве не так?..
Он не выдержал и расхохотался… Затем сказал:
— Да услышит твои слова Господь Бог наш…
Аиша с интересом спросила:
— Это так?..
Он немного задумался…, затем с некоторой серьёзностью в голосе ответил:
— Змея не кусает верующего человека дважды из одной и той же норы. Кто знает, что уготовано ему в будущем? Это может быть и вторая жена, и третья, и четвёртая…
Хадиджа воскликнула:
— Вот этого я и ожидала. Да смилостивится Господь над твоим дедом!
Все засмеялись, даже Камаль. Затем Аиша печально сказала:
— Бедная Зейнаб!.. Она была такой хорошей и приятной…
— Была…! А ещё она была глупой. Её отец — как и мой — несносный человек. Если бы она согласилась продолжить жить со мной и дальше, как я хотел, я бы никогда не стал бы проявлять к ней небрежность…
— Ты в этом не сознаёшься. Храни свою честь. Не давай Хадидже повода для злорадства…
Он презрительно сказал:
— Зейнаб уже получила то, что заслужила. Пусть её отец поит и кормит её.
Аиша пробормотала:
— Боже мой, но она же беременна!.. Неужели ты желаешь, чтобы твой ребёнок рос вдали от твоей заботы, пока его не вернут тебе уже подросшим?!
— Ох, она нанесла ему смертельный удар. Он тоже вырос на попечении матери, как и его собственный отец ещё раньше, и несчастья его были точно такими же, если не ещё больше… Возможно, вместе с его ребёнком вырастет и его ненависть к матери или к отцу. Но в любом случае, он страдал. — Мрачным тоном он произнёс:
— Судьба его будет такой же, как и у
