Шрифт:
Закладка:
Почта и Министерство сельского хозяйства США продемонстрировали, что единого пути к бюрократической автономии не существует. Начиная с 1880-х годов, Министерство сельского хозяйства США постепенно превратилось из агентства, существовавшего для распространения семян среди фермеров, в агентство, которое считало себя состоящим из ученых, ответственных не только за
но и для формирования политики на основе этих исследований. Его сила заключалась в опыте и создании сетей, которые обеспечивали квалифицированным бюрократам связи и репутацию, что делало их трудно игнорируемыми. Процесс был неравномерным и сопровождался неудачами. Тем не менее, к 1890-м годам химический отдел изучал и затем атаковал фальсификацию продуктов питания, а лесной отдел и биологическая служба стали уделом ученых, которые выделили для себя полунезависимые области. В 1860-1870-х годах в составе почтового ведомства появилась служба железнодорожной почты, которая добилась значительной профессиональной автономии. В 1890-х годах Почтовое ведомство, опираясь на успех железнодорожной почты, централизовало свою деятельность, создало корпус почтовых инспекторов и начало разрабатывать собственные программы и реформы, самая масштабная из которых - бесплатная доставка в сельской местности - началась в 1896 году. Когда регулирующие законы и этот новый административный потенциал объединились, в результате появилось гораздо более могущественное правительство67.
IV
Макви ошибся с направлением управления, ошибся в том, что на выборах 1884 года вопрос стоял о честности и характере, и, что самое удивительное, ошибся в безразличии общественности. Когда партии выдвинули своих кандидатов и началась предвыборная кампания, казалось, что Маквиг описывает другую страну. К удивлению практически всех (включая Честера А. Артура), Артур оказался, по крайней мере по меркам Позолоченного века, достаточно компетентным президентом. Он подписал закон Пендлтона, зная, что это дает ему прикрытие как реформатору. Он изменил тарифы в рамках компромисса, который привел к созданию "Тарифа Дворняги", и согласился с законами, ограничивающими китайскую иммиграцию. Реформы были скромными. Они были призваны разрядить обстановку, угрожавшую Республиканской партии, и на данный момент, особенно на Западе, им это удалось.
Артур резонно полагал, что его успех в защите республиканцев сделает его кандидатом в президенты от республиканцев, но вместо этого партия выбрала Блейна, все еще лидера полукровок и мастера разбираться в тонкостях американской политики. Он не занимал свой пост с тех пор, как Артур принял его отставку с поста госсекретаря после убийства Гарфилда. О его политических способностях и коррупции Позолоченного века говорит тот факт, что известное и горячее участие Блейна в железнодорожных скандалах 1860-1870-х годов не помешало ему стать кандидатом в президенты. Его ярые враги восприняли отрицание Блейном своей вины как
Вранье, как оно было, и его столь же пылкие друзья приняли его. "Дерзость Джеймса Г. Блейна, его хорошее настроение, ужас перед мятежными бригадирами и презрение к реформаторам, - писал Э. Л. Годкин, - сделали его выдвижение рано или поздно неизбежным". Новая кровь - Генри Кэбот Лодж из Массачусетса, Теодор Рузвельт из Нью-Йорка и Уильям Маккинли из Огайо - присутствовала на съезде республиканцев, но это все еще была Республиканская партия поколений уходящей Гражданской войны. В 1884 году наконец наступил год Блейна. Прилив обнажил обломки последних двадцати лет, и Блейн стал самым крупным среди этих обломков.66
Блейн подтолкнул таких людей, как Маквиг, к демократам, которые выдвинули кандидатуру Гровера Кливленда. Среди его соперников за выдвижение был Стивен Филд. Филд был калифорнийцем и судьей Верховного суда, которого очень ненавидели в Калифорнии. Филд, занимая должность судьи, уже выносил решения по делам, которые в итоге вошли в дело "Округ Санта-Клара против Южной Тихоокеанской железнодорожной компании" (1886). Антимонопольщики считали его глубоко коррумпированным инструментом железных дорог, и у них есть веские основания так считать, но он также был самым влиятельным толкователем Четырнадцатой поправки. Филд привел Четырнадцатую поправку в защиту корпоративной индивидуальности, но в гораздо более ограниченном виде, чем ее толковали последующие суды. Его намерение, по-видимому, состояло в том, чтобы расширить полномочия Верховного суда по пресечению того, что он считал посягательством на свободу, в частности на свободу договора, со стороны правительств штатов. Он не распространял положения о надлежащей правовой процедуре и привилегиях и иммунитетах на корпоративные лица.67
Филд предпочел бы стать президентом, а не судьей Верховного суда, но калифорнийские антимонополисты разрушили его президентские амбиции в 1884 году. Он в свою очередь ненавидел их, считая "аграрными и коммунистическими" и желая "сломить весь связанный капитал, нагрузив его неравным и угнетающим бременем". Решение Верховного суда и последующие интерпретации, или неправильные интерпретации, постановления Филда - дело будущего, но антимонопольщики признавали, что, ослабив различия между корпоративными и физическими лицами, он создал опасную скользкую дорожку. Губернатор Калифорнии Джордж Стоунман возразил, что объединение корпоративных лиц с реальными живыми и дышащими гражданами нелогично и несправедливо. Он утверждал, что штат имеет право проводить различие между "физическим лицом... которое является частью правительства" и "искусственным лицом, которое является лишь созданием правительства".68
Кливленд, человек, славившийся своей честностью, легко оттеснил Филда в сторону, но выборы, которые, как полагал Маквиг, будут основываться на характере, вскоре стали комичными. У Кливленда был, или он признавал, что, скорее всего, мог быть, внебрачный сын. Поначалу он поддерживал ребенка и его мать, но затем договорился об усыновлении мальчика. Это привело к тому, что республиканцы стали скандировать: "Ма, ма, где мой папа?". Демократы воскресили коррумпированные дела Блейна с железными дорогами. Джозеф Пулитцер использовал своих карикатуристов, чтобы неделю за неделей карикатурно изображать Блейна на первой полосе New York World. Когда Маквиг сказал, что нет никаких реальных проблем, кроме честности, он имел в виду совсем другое. Генри Адамс, ненавидевший Блейна, пришел в восторг от этой кампании: "Когда я не злюсь, я не могу ничего делать, кроме как смеяться".69
Большинству либералов было не до смеха. Ужаснувшись кандидатам, они в избытке выплескивали злость друг на друга. Некоторые - например, Хоуэллс, Кинг и Хэй - сохраняли верность республиканцам и были озлоблены на своих друзей (Годкин, Шурц, Маквиг, братья Адамс), которые поддерживали Кливленда. Кларенс Кинг в частном порядке осуждал Адамсов, Генри и Кловера, за то, что они были "привередливыми моралистами", которые навязывали стране "ханжеского невежду". Хауэллс писал, что он проголосовал бы "за человека, обвиненного во взяточничестве", но
