в этот миг не хотела думать ни о чем, кроме своего счастья, не гадала, впустит ли ее тетка, когда она вернется усталая и, возможно, полная раскаяния. Она идет под ручку с кавалером, в лучшем платье, и он ведет ее обедать. И по его словам, он должен многое ей сказать! Однако она не станет задавать ему неприятных вопросов в этот первый блаженный час. Так приятно было идти с ним в Пентонвиль – так радостно свернуть в праздничное огороженное пространство, наполовину трактир, наполовину чайный сад, так отрадно слышать, как он заказывает все самое лучшее. Кто не поймет, что даже городской Рошервиль может быть раем для девушки, которая последнее время ела в полумраке лондонской подвальной кухоньки? И здесь мы оставим Руби упиваться ее счастьем.

Примерно в девять Джон Крамб постучал к миссис Питкин и узнал, что Руби ушла с сэром Феликсом Карбери. Он изо всей силы стукнул себя кулаком по ноге и сверкнул глазами.

– Когда-нибудь ему не поздоровится, – сказал Джон Крамб.

Ему разрешили подождать Руби до полуночи. Она так и не пришла, и он удалился с тяжелым сердцем.

Глава LXXI. Джон Крамб попадает в участок

Был вечер пятницы – той злополучной пятницы, когда неразумная Руби Рагглз ушла из-под защиты тети Питкин с порочным молодым аристократом, невзирая на уверения тетки, что та ее обратно не впустит.

– Разумеется, вы должны будете ее впустить, – сказала миссис Хартл после ухода девушки.

Миссис Питкин расплакалась. Она знала свою уступчивость и то, что не оставит девушку на улице, однако ей было горько, очень горько, что на нее свалилась такая беда.

– Мы в молодости не были такие своевольные, – рыдала она.

Когда это кончится? Неужто ей придется всегда держать девушку у себя, что бы та ни вытворяла? Тем не менее она подтвердила, что впустит Руби, когда та вернется. Потом, часов в девять, пришел Джон Крамб, и вторая половина вечера прошла еще печальнее, чем первая. Невозможно было скрыть от Джона Крамба горькую правду. Миссис Хартл все рассказала несчастному в присутствии миссис Питкин.

– Она упрямая, мистер Крамб, – сказала миссис Хартл.

– Да, она такая, мэм. И она ушла с баронетом?

– Да, мистер Крамб.

– Баронет! Вот ужо я до него доберусь! Говорите, пошла с ним обедать? Ее тут не кормят?

Миссис Питкин ответила на это с большой обидой. Руби Рагглз кормят не хуже любой девушки в Лондоне. Сегодня на обед у нее было бычье сердце с картошкой, и никто ей не мешал накладывать, сколько хочет. В доме миссис Питкин «никого впроголодь не держат и куском не попрекают». Джон Крамб тут же вытащил очень плотную и замечательно практичную синюю суконную накидку, привезенную из Бенгея в подарок женщине, которая так добра к Руби. Он заверил, что не сомневается в изобилии и сытности ее стола, и добавил, что взял на себя смелость привезти ей в знак уважения пустячок. Миссис Питкин не сразу согласилась взять презент, но наконец разрешила надеть обновку ей на плечи. Однако все это происходило очень печально. Даритель не расплывался в счастливой улыбке, а получательница не отвечала преувеличенными благодарностями. Миссис Хартл объявила, что накидка чудесная. Впрочем, радоваться сейчас никто не мог.

– Очень любезно с вашей стороны, мистер Крамб, так заботиться о старой женщине – тем более когда у вас столько хлопот с молодой.

– Это как головня у ржи, миссис Питкин, или гниль у картошки, надо терпеть. Она очень к нему привязана, мэм, к молодому баронету?

Вопрос был задан миссис Хартл.

– Это просто увлечение, мистер Крамб.

– Они все не думают, что их увлечения человека в могилу сведут!

Он умолк и долго сидел без всякого движения, глядя в потолок миссис Питкин. Миссис Хартл, занимаясь каким-то рукоделием, разглядывала его. Он представлялся ей исключительным существом – таким преданным, таким медлительным, так непохожим на ее соотечественников – готовым столько претерпеть и вместе с тем таким искренним в своей любви.

– Сэр Феликс Карбери! – сказал он. – Я ему как-нибудь покажу сэра Феликса. Если это всего лишь обед, разве ей уже не пора вернуться, мэм?

– Думаю, они пошли куда-нибудь развлечься, – ответила миссис Хартл.

– Уж похоже, – тихо произнес Джон Крамб.

– Ее хлебом не корми, дай потанцевать, – заметила миссис Питкин.

– А где они танцуют? – спросил Крамб, вставая и потягиваясь.

Очевидно, он обдумывал мысль пойти за Руби в мюзик-холл. Ни одна из дам не ответила, и он снова сел.

– Там, что ли, всю ночь танцуют, миссис Питкин?

– Там много чего делают, чего делать не след, – ответила миссис Питкин.

Джон Крамб поднял кулак, тяжело опустил на ладонь другой руки и вновь надолго умолк.

– Я и не знал, что она танцевать любит. Уж я бы отплясывал с ней в Бенгее, сколько ее душеньке угодно. Как по-вашему, мэм, она до танцев охоча или до баронета? – снова обратился он к миссис Хартл.

– Полагаю, одно к другому прилагается, – ответила дама.

Наступила очередная долгая пауза, в конце которой бедный Джон Крамб взорвался:

– Чтоб ему! Чтоб ему! Что я ему сделал? Ничего! Лез я в его дела? Никогда! Но теперь я его найду. Не удивлюсь, если меня за это вздернут!

– Ой, мистер Крамб, не говорите так, – взмолилась миссис Питкин.

– Мистер Крамб взволнован, он скоро успокоится, – сказала миссис Хартл.

– Она бесстыжая девка, что так с вами обходится, – заметила миссис Питкин.

– Нет, мэм, не бесстыжая, – возразил влюбленный. – Но жестокая – ужасть какая жестокая. Не могу заниматься отрубями, и мукой, и делами, когда она здесь с баронетом! Смотрю и не вижу, мука или мякина! Ежели я сверну ему шею, мэм, вы ж не скажете, будто я поступил дурно?

– Я бы предпочла услышать, что вы увели девушку у него, – ответила миссис Хартл.

– Я б его загрыз, вот что я бы сделал. Половина двенадцатого, да? Она же когда-нибудь придет, да?

Миссис Питкин, не желавшая жечь свечи всю ночь, сказала, что ничего обещать не может. Если Руби придет, сегодня ее впустят. Но миссис Питкин считает, лучше встать и впустить ее, чем сидеть и ждать. Бедный мистер Крамб не сразу понял намек и просидел еще полчаса, почти не говоря, но дожидаясь в надежде, что Руби придет. Когда часы пробили полночь, ему прямо сказали, что он должен уйти. Он медленно собрал свои руки-ноги и выволок себя на улицу.

– Очень славный молодой человек, – сказала миссис Хартл, когда дверь закрылась.

– Слишком хороший для Руби Рагглз, – ответила миссис Питкин. –