бы это был лёд, он треснул бы.

— Ты где? — спросил Гедимин, думая, не вернуться ли в реакторный отсек. — В экзотариуме?

— Да, в кагетском отсеке, — подтвердил его догадку Ассархаддон. — Работаю с новыми поступлениями. И я удивился, увидев тут вас. Уже не в первый раз вы проявляете интерес к экзотариуму. А считается, что биология — не ваша стезя…

— Я хотел посмотреть на Пожирателей, — буркнул Гедимин и пошёл к двери, но на полпути замедлил шаг. — А что привезли с Кагета?

— Заходите в отсек — увидите, — отозвался куратор. — Рейс с Кагета хорошо пополнил мою коллекцию.

Гедимин и Хольгер переглянулись. Химик щёлкнул коммутатором.

— Пойдёшь к нему? Я тогда подожду тебя у Пожирателей.

«Рудники,» — жестами показал Гедимин, повернувшись спиной к камерам. «Ирренций. Спрошу, что там.»

Хольгер кивнул. «Твоё дело. Но будь осторожен.»

— Надень шлем, — вслух сказал Гедимин, недовольно щурясь. — Опять ты в одном комбинезоне!

Зелёные Пожиратели копошились в вываленной в вольер груде радиоактивных обломков. Несколько минут Гедимин наблюдал, как в челюстях многоножки крошится металл, — стальной вал, загрязнённый радиоактивной пылью, к концу «завтрака» был обглодан со всех сторон и потерял треть объёма. Обильно закапав обломок ядовитой слюной, Пожиратель оставил его и пополз к следующей детали. Хольгер толкнул Гедимина в бок.

— Когда закончится война, Землю заселят ими. Через пару лет там будет чисто.

Сармата передёрнуло.

— А без этого никак?..

Он отправил Хольгера в энцеладский отсек — утечка воды, даже с органическими примесями, в случае чего навредила бы сармату куда меньше, чем выброс ирренциевой пыли из ириенского вольера. Химик посмеялся, но спорить не стал — и пообещал, уходя, что купаться с червями не будет. Гедимин недовольно сощурился, глядя ему вслед, убедился, что мимо «энцелада» он не пройдёт, и направился к отсеку Кагета.

Когда сармат был там последний раз, помещение только заселялось; сейчас цистерны и вольеры заняли площадь, вчетверо большую, чем отсек любой другой планеты. У входа стояли охранники в «Фенрирах»; увидев Гедимина, они расступились, указав ему дорогу к «карантинному вольеру» — обширной выгородке с непрозрачными, без просветов, стенами. На входе Гедимин прошёл дезинфекционный шлюз, но нигде не обнаружил предупреждений об опасной атмосфере — и, подумав, не стал подключать кислородные баллоны, ограничившись обычными фильтрами респиратора.

— Не бойтесь, воздух Кагета для нас безвреден, — успокоил его Ассархаддон, когда Гедимин вышел в вольер и удивлённо мигнул, увидев под ногами обычный слой рилкара, а не инопланетную почву. — По крайней мере, вдали от водоёмов. Там, где нет сероводородных облаков, можно дышать без респиратора… Я слева от вас, у открытого бассейна. Это цистерны с водорослями, навряд ли они вас заинтересуют.

Гедимин, скользнув взглядом по плотной массе спутанных тёмно-зелёных нитей и полос, обогнул цистерну и вышел к небольшому бассейну с высокими бортиками. Над ним нависли манипуляторы; один из них, зачерпнув пробу, остановился рядом с Ассархаддоном. Незнакомый сармат в белом скафандре изучал другую пробу на противоположном краю бассейна. Гедимин покосился на него и подошёл к куратору.

— А вот воду без фильтров пить нельзя, — продолжал тот, приветственно кивнув и снова повернувшись к ковшу с шевелящимся содержимым. — Сероводород, аммиак, сульфиды… Всё, что между дном и поверхностью, практически непригодно для жизни. В основном из-за недостатка пищи, но и эти примеси… Да, вот интересный организм. Хоботковый пограничник.

Он поддел двумя пальцами что-то из копошащегося в ковше. Оно сжалось в комок, но минуту спустя опомнилось и зашевелилось. В пальцы Ассархаддона вцепились три пары странных конечностей, беспалых, со множеством крючков-зацеп на нижней части. Сверху и снизу из округлого серо-зелёного туловища высунулись ряды шипов. Последней зашевелилась голова. На её верхней части были маленькие круглые глаза, а на нижней — множество длинных волосков. Особенно плотно они окружали круглое ротовое отверстие.

— Это… кто? — спросил Гедимин, вспоминая фильмы, отсмотренные во время краткого курса биологии. Существо, судя по его движениям, обходилось без костного скелета — но, возможно, имело хрящевой каркас.

— Беспозвоночное, — ответил Ассархаддон, поднося к вытянутой «мордочке» существа лабораторную чашку с живыми опарышами. — Подробности вам ни к чему. Кстати, обитатели Кагета химически сходны с нами. Очень удобно в плане кормления. Вот, например…

Между «пограничником» и чашкой оставалось сантиметров пятнадцать, когда что-то шевельнулось рядом с его рыльцем. Это произошло так быстро, что Гедимин только и успел мигнуть — а в следующую долю секунды из пасти «пограничника» уже торчал хвост червяка. Дальше дело застопорилось — видимо, вкус показался существу непривычным, и оно надолго задумалось.

— Хоботок, — пояснил Ассархаддон, остановив руку с чашкой. — Втяжные челюсти. От трети до половины длины туловища у разных видов. Распространённый хищник на морских травяных матах. Мне привезли участок прибрежного мата, можете осмотреть его…

«Пограничник» проглотил опарыша и снова выпустил хоботок. Гедимин ждал этого, но уловить само движение не успел — челюсти существа двигались невероятно быстро, даже сармат мог увидеть только размытое шевеление между животным и чашкой живого корма. Озадаченно хмыкнув, он повернулся к бассейну и заглянул внутрь.

Глубина бассейна была немного меньше роста сармата, и всё это пространство, насколько можно было видеть через подсвеченные отверстия, занимали переплетённые водоросли. Сверху нити и полосы сменялись чем-то более знакомым — белесыми волокнами корней, перистыми и округлыми листьями на стелющихся стеблях. Два с половиной метра растительной массы непрерывно шевелились, что-то копошилось в них, бултыхалось в илистой мути, ползало по листьям и копало норы в гниющей органике. Гедимин хотел запустить в растительность щупы анализатора, но Ассархаддон щёлкнул его по запястью.

— Осторожнее, не тревожьте волоконника. Они и так тяжело перенесли дорогу.

— Кого? — Гедимин мигнул. Даже после указаний Ассархаддона он с трудом различал, где стебли, а где тонкие нитеподобные выросты, обвившие несколько квадратных метров растительности.

— Очень нежный организм, — сказал куратор, приподняв лист и показав ещё кусок волокнистого туловища, свисающий к воде. На листе сверху были видны многочисленные бурые пятна — существо присосалось к нему, и края уже свернулись и начали