что безусловно подогрело интерес читателей к произведению и к личностям автора и его героев. В фильме Чампи Мейснер выполняет функцию камео, то есть появляется в роли самого себя. Такое удачное режиссерское решение повышает градус доверия зрителя к картине, а эмоциональная игра актеров не позволяет остаться к ней равнодушным. К тому же в сюжет заложена детективная составляющая: а действительно ли Рихард Зорге погиб? Когда такой вопрос задает человек, который его лично знал, это воспринимается доверительно и убедительно, логично, особенно если сопровождается сдержанным по форме, но внутренне очень эмоциональным монологом, звучащим как манифест: «Я тоже думал, что знаю правду о Рихарде Зорге и лучше, чем кто бы то ни было. Но сейчас я понял, что ошибался. Свои лучшие годы я проработал в посольстве в Токио. Я близко знал Рихарда Зорге, но даже не подозревал, кем он был в действительности.

Я хорошо знал и Лили Браун. Она была секретаршей посольства с 1935 года. Я думал, она умерла, как и Рихард Зорге. Но вдруг два дня тому назад она пришла ко мне и заявила, что Рихард Зорге не был шпионом. Теперь я уже не верю в достоверность официальной версии. Зорге жив. А почему бы и нет? Такой может победить и судьбу».

Не случайно фильм Ива Чампи, ставший «коммунистическим ответом» картине Файта Харлана, произвел такое впечатление на его главного советского зрителя – первого секретаря ЦК КПСС Никиту Сергеевича Хрущева. Но вот о том, каким образом картина попала ему на глаза, до сих пор бытуют самые разные версии, причем с годами количество их не уменьшается, а растет – желающие легко могут найти их подробное изложение в Интернете. Мы же кратко перескажем основные.

Знаменитый писатель Юлиан Семенов, обладавший исключительно обширными и важными связями в мире советских спецслужб, в книге «Ненаписанные романы» упомянул о некоем закрытом дачном показе у Хрущева, который состоялся осенью 1964 года. Первому секретарю фильм понравился, но он никак не ожидал, что Рихард Зорге – реальное лицо, а не вымысел режиссера. Разволновавшийся Никита Сергеевич якобы позвонил начальнику ГРУ генералу Ивану Александровичу Серову и первому заместителю председателя КГБ генералу Николаю Степановичу Захарову, затребовав подробностей. Те подтвердили реальность Зорге, после чего немедленно развернулась PR-кампания по увековечиванию памяти и награждению героя. Выглядит гладко, но… генерал Серов в 1964 году уже не был начальником ГРУ. Будучи разжалован к тому времени за «дело Пеньковского», он оказался снят с работы и занимал малозаметную для Москвы должность где-то на Волге. Никакой справки на Зорге он готовить не мог, а значит, либо история выдумана кем-то, либо Юлиан Семенов напутал с датами или же с фамилиями. Что касается генерала Захарова, то он оставил свои воспоминания, но совсем не о дачном показе, а о том, что еще в 1961 году вместе с тогдашним первым заместителем председателя Совета министров СССР Анастасом Ивановичем Микояном возлагал цветы на могилу Зорге, будучи в командировке в Японии и улучив для этого свободную минутку. Там он, опять же – якобы, даже порекомендовал советскому послу Николаю Трофимовичу Федоренко поставить хороший памятник разведчику. Зная, как сложно строятся визиты столь высокопоставленных лиц, насколько трудно внести какие-то изменения в их расписание, графики, маршруты движения и как чиновники любят постфактум вспоминать о том, как они лучше всех всё знали и кому-то что-то советовали, думается, что и эта генеральская версия не более чем фантазия позднейших времен.

Следующий вариант «дачной версии» стал известен благодаря воспоминаниям корреспондента «Известий» Бориса Чехонина. Он в 1964 году работал в Японии и однажды вечером (то есть глубокой ночью по московскому времени) по телефону получил приказ срочно подготовить материал о Зорге, о котором сам Чехонин в то время ничего не знал. Далее версия о закрытом показе на даче повторяется, но уже без упоминаний о генералах КГБ и ГРУ. И, кстати говоря, возможно, именно Борис Чехонин был тем самым корреспондентом «Известий», который неосмотрительно пообещал Исии Ханако публикацию ее воспоминаний в Советском Союзе[756].

Автор бестселлера «Ветка сакуры» Всеволод Овчинников в 1964 году служил в Токио в должности собственного корреспондента газеты «Правда». Его «показания» сходятся с рассказом Чехонина с той только разницей, что вместо звонка из Москвы приказ был передан нарочным – срочно прибывшим в Токио летом 1964 года политическим обозревателем Виктором Маевским. В дальнейшем Овчинников и Маевский, параллельно с Чехониным, вместе открывали Зорге советским читателям.

Самый, возможно, полный рассказ-версию тех событий представили писатели Сергей Михайлович Голяков и Михаил Михайлович Ильинский в своей книге «Зорге. Подвиг и трагедия разведчика», которая тоже не раз цитировалась здесь: «Завеса молчания была прорвана лишь осенью 1963 года, когда в Кремле на закрытом просмотре для руководителей партии и правительства был показан фильм французского режиссера Ива Чампи “Кто вы, доктор Зорге?”. Присутствовавший на просмотре первый заместитель начальника ГРУ генерал Хаджи Мамсуров рассказывал впоследствии одному из авторов этой книги, что произошло после того, как в кинозале вновь вспыхнул свет: “Никита Хрущев, похоже, был очень взволнован увиденным. Он спросил нас, действительно ли существовал такой человек. И когда мы сказали ему, что Рихард Зорге – реальная личность и что он действительно внес неоценимый вклад в нашу победу над фашистской Германией, Хрущев воскликнул: “Надо поднять этого человека. Народ должен знать своего героя!”»[757]. И Зорге бросились «поднимать».

Единственная, пожалуй, апокрифичная версия принадлежит Михаилу Ивановичу Иванову. Здесь уже упоминалось о том, что накануне войны именно через него шел обмен письмами между Зорге и Екатериной Максимовой, а в 1941 году он стал тем самым незадачливым разведчиком, что едва не попался в руки полиции на пороге дома Клаузенов. В послевоенные годы он, уже опытный офицер ГРУ, служил под «крышей» советника советского посольства в Токио. Именно в таком качестве в конце мая 1962 года Иванов встречал прилетевшего в Японию первого космонавта планеты Юрия Гагарина и его жену. Михаил Иванович вспоминал, что рассказал Юрию Алексеевичу о Зорге (в Токио Гагарин остановился в отеле «Империал», который молва настойчиво связывала с именем советского резидента – может быть, навеяло?). Вспоминал в разных вариантах, в деталях, довольно сильно различающихся между собой, но сохраняющих общую канву. Вот один из его рассказов: «Поскольку в “Неделю Гагарина” я вложил в качестве советника посольства свой скромный вклад, наши дипломаты попросили меня к вечеру заглянуть в Тейкоку-хотеру (“Империал отель”), ставший резиденцией Ю. А. Гагарина на эти дни. На столе, естественно, стояла бутылка только что открытого армянского коньяка. Но разговор пошел о другом. Гагарину рассказали, что руководитель встречи с японской стороны – один из лидеров Соцпартии, Сюничи Мацумото, не раз спрашивал, почему в Советском Союзе совершенно забыто имя знаменитого советского разведчика Рихарда Зорге, подвергшегося в годы войны казни в тюрьме Сугамо.