– Будет вам! – остановил его старик. – Если вам дать теперь стакан, так вы будете, пожалуй, уверять, что не знаете, куда его поднести… к уху или к глазу?

– Я буду просить вас рассказать мне обо всем.

– Так-так! Ну что же! Джентльмен, одетый в шелк, может позволить себе шутку. – Сморщенная рука протянулась к Грэхэму и несколько мгновений ощупывала его рукав. – Шелк! Ну-ну… Неплохо ему будет жить. Хотел бы я быть на месте Спящего. Удовольствия, роскошь! А у него такое странное лицо. Когда к нему был свободный доступ, я тоже взял билет и ходил смотреть. Лицо точь-в-точь как у настоящего, судя по старым фотографиям, только желтое. Но он быстро поправится. Как странно устроен мир. Подумать только, такое счастье… Такое счастье! Полагаю, что его отправят на Капри. Это будет недурно для начала.

Старик снова закашлялся. Отдышавшись, он стал говорить о тех удовольствиях и наслаждениях, которые ожидают Спящего.

– Вот счастье-то, вот счастье-то! Всю свою жизнь провел я в Лондоне, надеясь, что и на мою долю что-нибудь выпадет.

– Но ведь вы сказали, что подлинный Спящий умер, – перебил Грэхэм.

Старик заставил его повторить эти слова.

– Человек не живет более десяти дюжин лет. Это невозможно, – ответил старик. – Я ведь не дурак. Только дураки могут верить этому.

Грэхэма рассердило самоуверенное упрямство старика.

– Дурак вы или нет, я не знаю, – вспылил он, – но в данном случае вы ошибаетесь.

– Что такое?

– Вы ошибаетесь, говоря так о Спящем. Я сперва промолчал, но теперь говорю вам: вы ошибаетесь относительно Спящего.

– А вы откуда знаете? Не думаю, чтобы вы больше меня о нем знали, раз не знаете даже, что такое Города Наслаждений.

Грэхэм молчал.

– Вы сами ничего не знаете, – продолжал старик. – Откуда вам знать? Лишь очень немногие…

– Я – Спящий!

Грэхэму пришлось повторить эти слова.

Несколько мгновений оба молчали.

– Извините меня, сир, но, по-моему, крайне неблагоразумно говорить подобные вещи. В такое беспокойное время это может доставить вам немало хлопот, – сказал наконец старик.

Несколько смущенный, Грэхэм все же продолжал настаивать:

– Говорю вам, что я и есть Спящий. Много лет назад я впал в летаргический сон; это случилось в маленькой деревне, где дома были построены из камня, еще в те времена, когда существовали и деревни, и гостиницы, и живые изгороди, когда вся земля была еще поделена на небольшие участки. Разве вам не приходилось слышать о тех временах? Так вот я и есть тот самый человек, который проснулся от своего долгого сна четыре дня назад.

– Четыре дня назад! Спящий! Но ведь он у Острога! Острог ни за что не выпустит его. Вот ерунда! До сих пор вы говорили, однако, достаточно здраво. Я там не был, но мне все известно. При нем должен неотступно находиться Линкольн; нет, его не отпустят! Однако вы странный человек. Шутник, должно быть. Поэтому вы так и коверкаете слова…

Он замолчал и сделал негодующий жест.

– Как будто Острог отпустит Спящего бродить по городу! Нет, рассказывайте это кому-нибудь другому, а не мне. Как же, так я и поверил… Зачем вы притворяетесь? Уж не я ли навел вас на эту мысль своими рассказами о Спящем?

– Послушайте, – произнес Грэхэм, поднимаясь, – я действительно Спящий.

– Чудак, – ответил старик, – сидит тут в темноте, болтает ломаным языком что-то непонятное. Но…

Раздражение Грэхэма улеглось.

– Какая нелепость! – расхохотался он. – Какая нелепость! Кончится ли когда-нибудь этот сон? Он становится все бессвязнее, все фантастичнее. Подумать только, я, воплощенный анахронизм, человек, переживший два столетия, сижу здесь в этой проклятой темноте и стараюсь убедить какого-то старого болвана, что я – действительно я, а между тем… Уф!

Он порывисто повернулся и зашагал прочь. Старик тотчас же последовал за ним.

– Не уходите! – кричал он. – Пускай я буду старый болван. Только не уходите! Не оставляйте меня одного в темноте.

Грэхэм остановился в нерешительности. Зачем он так неосторожно выдал свою тайну?

– Я не хотел вас оскорбить, – сказал, подходя, старик. – Что за беда! Считайте себя Спящим, если это вам нравится. Ведь это только шутка.

Грэхэм помедлил с минуту, потом решительно пошел. Некоторое время он слышал позади себя шаркающие шаги и хриплые крики. Затем темнота поглотила старика, и Грэхэм потерял его из виду.

Глава XII

Острог

Теперь Грэхэм лучше понимал свое положение. Он долго еще бродил по улицам, хотя после разговора со стариком решил разыскать Острога. Ясно было одно, что руководителям восстания удалось каким-то образом скрыть его исчезновение. Однако каждую минуту он может услышать весть о своей смерти или о захвате в плен сторонниками Совета.

Внезапно перед ним остановился какой-то человек.

– Слышали? – спросил он.

– Нет, – ответил Грэхэм, вздрагивая.

– Почти дюжина, дюжина человек! – повторил неизвестный, быстро удаляясь.

Несколько мужчин и девушек прошли в темноте, возбужденно жестикулируя и крича: «Капитулировали!.. Сдались!.. Дюжина!.. Две дюжины!.. Ура, Острог!.. Ура, Острог!»

Голоса затихли в отдалении.

Прошла еще группа людей, которые также громко кричали.

Грэхэм старался уловить смысл по отдельным словам. Он даже начал сомневаться, английский ли это язык. Скорее это напоминало колониальный или негритянский жаргон: рубленые фразы, искаженные слова. Расспрашивать он не решился. Судя по настроению встречных, опасения его не подтвердились. Оправдались слова старика об Остроге. Однако Грэхэм не сразу поверил, что весь этот народ радуется падению Белого Совета, того Совета, который с такой настойчивостью и ожесточением преследовал его и в конце концов все-таки оказался в этой упорной, кровавой борьбе слабейшей стороной. Но если это так, то что будет с ним? Несколько раз он собирался все разузнать. Один раз он даже повернул назад и долго шел позади толстого, добродушного с виду человечка, но так и не решился обратиться к нему.

Наконец Грэхэм сообразил, что он может спросить, где находится Управление Ветряных Двигателей, хотя он и не знал, что это такое. Первый, к кому он обратился, посоветовал идти в Вестминстер. Второй указал ему ближнюю дорогу, но он скоро заблудился. Ему посоветовали оставить тот путь, которого он держался, не зная другой дороги, и спуститься по лестнице в темные переходы. Здесь он столкнулся в темноте с каким-то подозрительным субъектом, выкрикивавшим хриплым голосом что-то непонятное на каком-то жаргоне с примесью английских слов, – видимо, это был отвратительный жаргон новейшего времени. Вскоре вблизи послышался голос девушки, которая напевала: «Тра-ля-ля, тра-ля-ля…» Она сказала на жаргоне, что ищет свою сестру. Она налетела