А вот - нынешний герцог Алларский, любимый брат Фиор. Который и не выспался, и озабочен, и... уж больно сильно он переживает, и еще сильнее старается это скрыть. Похож на влюбленного, только, если он и влюблен, дело вовсе не в том. Если, конечно, не предполагать, что брат Фиор вдруг влюбился в герцога Гоэллона, которого ему слишком явно не хватает. Поднимая усталые глаза, он хочет увидеть напротив отнюдь не Араона.

Если же вспомнить, какое лицо сделалось у племянника герцога Гоэллона, когда старший родич заявил, что хочет уехать...

...то вывод очевиден: достойный потомок короля Лаэрта вовсе не считает, что одержал победу. Он опять что-то затевает, и в это не посвящены ни Реми, ни Фиор, ни все прочие. Включая единственного племянника.

- Это не заговор, - сказал Араон. - Сговариваются числом от двух. Вот топятся в одиночку...

- Наверное, - Элграс потянулся и достал все-таки из-под кресла шарик от золотой погремушки, подкинул, поймал. - Арестовать его, что ли?

- За что?

- Не "за что". Зачем. Чтобы мне уже хоть кто-нибудь все честно и прямо рассказал. Король я или не король? - грустно улыбнулся Элграс. - Прихоть у меня такая королевская: понять, наконец, зачем все это было. Если уж твой регент так надежно пропал... а мой сам ничего не знает.

- Я бы не стал ему мешать... - Идея ареста близкого родственника Араону не понравилась.

- Может быть, ты еще и знаешь, в чем именно мешать? - юноша-король стащил ноги со стола, встал. - Если бы я год назад знал, что тобой прикрывают меня - я бы ему очень даже помешал! Потому что мне такого не нужно!

- Что, был другой выход? - удивился брат.

- Выход есть всегда! - отрезал Элграс. - Вопрос только, искать его или вцепиться в первое попавшееся решение. Вот и сейчас... Ну почему мне кажется, что опять та же игра? Опять сплошная польза, мне, например - без моего ведома? - высокий подросток запустил руки в волосы, досадливо тряхнул головой. - Может, я уже с ума сошел?

- Ни с чего ты не сошел, - нахмурился Араон. - Ты прав, так оно и есть. Только арестовывать - это уже слишком.

- Да я пошутил. А вот побеседовать...

- Прикажи ему явиться во дворец и побеседуй, - подсказал старший.

- Можно и так... - на физиономии короля появилось прекрасно знакомое Араону разбойничье выражение. - А можно - и не так! Братец, не в службу, а в дружбу - позови-ка мне Фиора. Только тихо, чтоб никто не заметил...

Араон знал, где искать герцога Алларэ, которого еще никто не привык называть герцогом-регентом (этот титул, кажется, навеки остался за скорийцем), и знал, что слов: "Элграс хочет тебя видеть!" вполне достаточно для того, чтобы королевский первенец отложил перо и поднялся.

- Только тайно, - предупредил подкидыш, которого двое родных детей короля Ивеллиона упрямо называли братом.

- Мальчишки, - вздохнул Фиор. - Какие здесь могут быть тайны? Нас, идущих открыто, увидят человек пятьдесят, но внимание не обратит никто. Регент и принц идут по своей надобности. Если мы наденем плащи, накинем капюшоны и будем красться вдоль стены, нас остановит первый же гвардеец. И расскажет об этом остальным. А те - фрейлинам, слугам, камердинерам, горничным...

- Значит, пойдем по своей надобности, - согласился Араон. Брат все-таки еще в чем-то сущее дитя; да и Араон не лучше, вот же, повелся на шутку. Хорошо, что есть Фиор, здравомыслящий и серьезный.

Король Элграс мог бы стать звездой огандского театра. Ему не понадобились бы ни грим, ни маски - хватало жеста, позы, тона голоса, выражения лица. Сейчас герцогу Алларэ пришлось наблюдать Юного Самодура; несколько неожиданно после прежнего Наивного Брата.

- Господин герцог Алларэ, - гаденько протянул король, явно подражая покойному отцу; Араон передернулся. - Извольте сесть и рассказать, что за тайные дела связывают вас и герцога Гоэллона?

Синеглазый королевский первенец сел там, где стоял, и хорошо, что стоял он прямо перед кушеткой. Потом он некоторое время вглядывался в Элграса, стоявшего у камина с щипцами в руках. Понял, что над ним шутят, или принял вопрос всерьез - Араон не догадался.

- Нас не связывает никаких тайных дел, - сказал Алларэ наконец; сказал полную правду, как отметил Араон.

Пальцы приглашенного нервно теребили кружевные манжеты рубахи, потом принялись оправлять шитье на кафтане. Золотой перстень регента с белым эмалевым щитом ярко блестел, притягивая свет от горевшей рядом свечи. Лицо герцога Алларэ сохраняло странное выражение: не то предельная усталость, не то подступившие к глазам слезы, которые нужно непременно удержать.

- Да неужели? Вы хотите сказать, господин герцог, что были со мной хоть немного откровенны?! - игра продолжалась; неприятная игра, раздражавшая, надо понимать, не столько Фиора, сколько Араона.

- Смотря что вы имеете в виду, - герцог Алларэ поднял голову и в упор взглянул на короля.

- И что же это я могу иметь в виду?! - передразнил его Элграс уже своим голосом, а не отцовским, от которого веяло ледяным могильным холодом. - Все! Где был герцог Гоэллон? Куда он опять собирается? Почему у нас горы вдруг задвигались? Чего хотели "заветники"? А вы все чего хотели? Хватит, братец. Все это происходит в моей стране, и я хочу знать, что именно творится!

- Элграс, если бы я сам понимал хотя бы половину, я бы уже рассказал тебе! - регент поднялся, прошелся по комнате. - С лета мы пытаемся это узнать. Разными способами, и каждый раз только ошибались. Недооценили и не поняли герцога Скоринга, потом ошиблись из-за архиепископа Жерара, теперь... Да, теперь я не понимаю, что именно затеял делать герцог Гоэллон. И...

Фиор замер, скрестил на груди беспокойные руки, встал посреди кабинета, пристально глядя на Элграса.

- Мой король, вы должны об этом услышать, - четко выговорил он.

Рассказ оказался совсем недолгим, может быть, на пять, десять минут - но именно эти минуты Араон потом вспоминал, как длинные тягучие часы; их же он мог по справедливости назвать концом своего детства. Он был королем и гонимым самозванцем, убийцей и жертвой,