Армия особенно нуждается в художественной чистке сапог. Что может быть более враждебно существу армейских требований, чем маниловщина, не замечающая находящихся у нее под носом деталей, игнорирующая действительность, изолирующая от нее свое мышление, со всей ее практической беспомощностью? Все в бойце должно быть законченно, совершенно. Ни один ремешок не может болтаться, ни один крючок не может быть расстегнут у настоящего бойца. Стройность, отчетливость, завершенная цельность, отсутствие малейшего намека на вопросительный знак характерны для звуков команды, поданной специалистом своего дела. Таков же должен быть и боевой приказ: еще фон дер Гольц требовал, чтобы письменные распоряжения для боя по прозрачной чистоте мысли, стройности внешней конструкции, ясности изложения, отчетливости почерка и репродукции равнялись художественной законченности греческого храма.

Мы, военные, должны любить подробности, должны понимать и ценить их, должны уметь гордиться нашими достижениями в области деталей, когда они приближаются к совершенству. Физическое и умственное воспитание в армии должно стремиться к созданию законченных скульптурных форм из аморфного телесно и духовно материала, который представляют прибывающие в армию новобранцы. Чтобы создать из них надежных бойцов, нужны кропотливая работа, надо их обломать, обтесать во всех отношениях.

Глянец требуется не только в воспитании, но и в обучении. Маниловская широта должна повсюду уступить место учетливости и законченности; умение — умение вникнуть быстро, грациозно, с затратой возможно меньших усилий, приемами, рекомендуемыми НОТ’ом, ничего не упустив, но и не обременив своего труда ничем лишним, — должно быть в программах поставлено выше знания. Военная школа должна подготовлять рабочих на различные посты; нехорошо, если штаб дивизии потеет семь часов над приказом, когда он должен обдумать и принять решение, написать и распространить приказ в двадцать минут; это является следствием неуважения к глянцу, к полировке, к отчетливости, которое сопровождало этих работников на всем протяжении их учебы и службы. Они сумели избежать в школе экзамена (какая рутина) и предпочитают проваливаться в жизни...

Однако, я ставлю здесь точку, так как, продолжая этот гимн вычищенному сапогу дальше, я должен был бы затуманить его стройность, вспомнив, как двадцать лет тому назад мой окружной генерал-квартирмейстер сам выбирал и заказывал переплеты для отчетных работ округа, вовсе не вникая в суть оперативного их содержания. Передо мной витает призрак чудных атласов оперативного развертывания, в которых по дням — и как красиво — рисовалась картина постепенного накопления тылов; на почве деталей в моих глазах начинают постепенно сливаться искусства оперативное, чертежное и переплетное.

Не должно ли увлечение деталями остановиться за порогом учебных программ и рабочих служебных часов? Должны ли мы фиксировать все наше внимание на частности и судить о целом с точки зрения сияющего сапога и в наши свободные часы? Можем ли мы строить нашу военную общественность, наш интерес к обороне государства, нашу попытку захвата широких масс, которым когда-то придется стать вооруженным народом, на этом культе подробностей? Какие цели мы должны поставить перед нашим военно-научным движением и социальным оформлением его в виде военно-научного общества? В дальнейшем — попытка мотивировать два противоположных ответа.

 Красная армия уже пять лет ведет успешную борьбу с расхлябанностью на фронте воспитания и обучения. Тяжесть этой борьбы ложится преимущественно на плечи младшего комсостава. Наша общественность должна придти ему на помощь. Военно-научное общество должно являться подсобной формой, содействующей изучению и внедрению в сознание армии всех тех подробностей устава, всех тех деталей винтовки и пулемета, которые оказались не охваченными официальной учебой. ВНО должно дополнять и комментировать нашу будничную тяжелую и серую работу. Нас не удовлетворяют несколько строк, которые уделяет устав службе заставы, — и мы напишем диссертацию о службе заставы. И мы посвятим массовые диссертации способам продвижения под неприятельским огнем отделения современной пехоты. Мы внесем в эту работу весь тот энтузиазм, на который способны наша молодость и наше самопожертвование; мы исследуем, сравним и запомним все то, что говорят об этом чилийские, бразильские, итальянские и греческие уставы; мы определим транспортиром угол растворения солдатских носков! В ограничителях рассеяния пулеметного огня в горизонтальной площади мы будем искать тайну победы.

Мы разделимся на секции и подсекции и обсосем вопросы до конца, мы проглотим все встретившиеся детали; мы испишем целые тома, где раньше ограничивались двумя-тремя страницами. Мы найдем в своих инспекциях настоящих жрецов культа, настоящих знатоков всех частностей. Мы нарядим экспедиции за границу и соберем в каждой стране изрядный их букет. Мы будем переводить! Мы разложим всё на приемы.

И мы будем бороться с анархией военной мысли, с ее бесплановостью. К стыду нашему ведь существуют теперь эскадроны, в которых дежурный не умеет как следует рапортовать, а научный кружок коих ставит доклады на тему “Кромвель и созданная им конница в истории английской революции”. Что может быть более дерзко-нелепого?

Каленым утюгом надо выжечь Александра Македонского из сознания среднего и низшего комсостава. Нужна иерархия знаний! Надо протягивать по одежке ножки! Круг интересов, умственный кругозор каждого пусть диктуется приказами и назначением! Мы охватываем все внеслужебное время, и мы распишем, кому чем надлежит интересоваться. Мы предоставим маленьким гарнизонам темы о снаряжении отдельного стрелка и о портянках, мы сосредоточим внимание центров губернского масштаба на вопросе и роли станковых пулеметов во взводе и потребуем от округов подробного исследования обоза и снаряжения саперной роты в ряде второстепенных государств, забытых нашими, хотя и столь распухшими учебниками. Мы работаем над четырьмя типами мозговых колодок, открывающих каждая свой горизонт мышления, и добьемся единства.

Мы протянем руку всему тому, что в обществе есть здорового и крепкого, и широкие массы пойдут с нами в ногу. На каждой фабрике, в каждой волости будет работать кружок наших единомышленников. Для работников станка и сохи мы издадим сборник: изложенные в нем основания сторожевки и пешей разведки не могут не приковать к себе внимания самых широких кругов населения и вызвать взрывы энтузиазма. Отпечатаем его 50.000 экземпляров, — нет, мало, полмиллиона экземпляров! Удешевим сборник за казенный счет и распространим его.

 Судя по тому, что во всех военных библиотеках читатели требуют прежде всего “Тарзана”, плановое начало в общественно-научной жизни армии уже сделало известные успехи. Разве серый налет