Казалось бы, где связь? Но связь была прямая.

С тех пор, как Семен Павлыч вытащил его из той могилы, полумертвого от страха, с тех пор, как он, глядя Войцеху в глаза и держа его за плечи, встряхнул и сказал: «Ты справишься. Это страх. Всего лишь эмоция. Борись!» С тех самых пор Войцех жил тем, что боролся.

Старуха преследовала его всегда. Она перестала ходить на кладбище, но ему всегда чудилась ее сутулая невысокая фигура среди тех редких посетителей, что приходили на могилки. Он вздрагивал и отводил взгляд, но вскоре снова всматривался, чтобы убедиться, что это она. И всегда оказывалось, что он ошибся.

По ночам он просыпался с криком, потому что внезапно всплывало перед ним ее лицо с ястребиным клювом, а за плечами хлопали дымные крылья. Она кричала непонятные слова, протягивая к нему скрюченные пальцы с длинными загнутыми внутрь ногтями; глаза ее, цвета инея с пылающей радужкой сковывали его льдом, с клыков капала кровь. Он хотел бежать, но не мог двинуть ни единым мускулом.

Так продолжалось несколько лет, до тех пор, пока Павлыч, дослужившийся за это время до капитана, не взял однажды его за руку и не привел на могилу старухи.

— Посмотри, — сказал он. — она умерла. Уже больше года прошло. Твой страх умер вместе с ней.

Тогда Войцех впервые заснул без кошмаров. Ему было уже пятнадцать.

Однако все было не так просто.

За долгие годы ночных страхов старуха прочно обосновалась в его голове. Кошмары не ушли совсем, но стали иного толка. Старуха больше не пугала его и стала приходить значительно реже. Иногда она находилась на краю его сна, наблюдала за ним. Порой проявлялась молчаливой, но ощутимой тенью, отражением. Бывало так, что он не видел ее вовсе, а лишь чувствовал ее присутствие. Однажды он заметил, что давно не боится ее, этих снов. Тогда в нем проснулся интерес к ней, и что самое удивительное — ее интерес к нему. Как такое возможно — он понятия не имел. Когда он просыпался, все его обостренные во сне чувства затирались, смазывались и казались ему глупостями. Однако оставалось внутри ощущение, что не только папаша с мамашей возлагают надежды на его успехи в карьере, но и та, которая уже давно умерла и никак не могла от него чего-то ждать.

Побеждая в соревнованиях юниоров по магии, он искал ее внутри себя и спрашивал: «Ну как?». Высматривал какой-нибудь знак, чтобы расценить его как ее одобрение. Ждал подспудно, порой не осознавая. А когда подлавливал сам себя на этом, гнал эти глупые мысли и стыдился их. Кто она ему? Скрипучая клюшка, сумасшедшая ведьма, старая карга!

Лучший курсант полицмагической академии, он мог бы осесть в столице, но вернулся в родной город, чтобы одержать окончательную победу над детским страхом, который считал позорящим фамилию Загорски — ведь в их роду никогда не было трусов. Успехи его были так внушительны, что ему пророчили карьеру лучшего сыщика. Для своих лет он знал о магии все, владел всеми видами магического оружия, включая убойные, получше бывалого служивого в Малых Вещунах. За годы учебы, вдали от родных мест, он совсем перестал видеть ее во сне, и чувствовать внутри себя, почти успокоился. Думал, что успокоился.

И только сейчас, когда ее сила каким-то невероятным образом вновь коснулась его, он понял, что все это время в нем жила внутренняя решимость разгадать тайну старухи, познать ее силу, стать таким же могущественным, как она, и даже переплюнуть ее в искусстве магии. Потому что нельзя просто так расхаживать по кладбищу, творить заклинания и колдовство, взламывать правительственные замки и хранить запрещенную литературу. Нельзя, потому что Закон. Он, Войцех Казимирович Загорски, полицмаг в первом поколении, но полицейский — в третьем, раз и навсегда положит этому конец. И сегодняшний день будет очередной победой в этой борьбе. И это очень и очень символично, что под суд пойдет внучка старухи, ее плоть и кровь.

Войцех надел свежую рубашку, начистил до блеска ботинки и отправился в дом к Семену Павлычу.

Семен Павлыч быстро разрушил надежды на скорый успех, расшвырял его план на куски, раскидал ошметки.

— У тебя там группа намечается, — сказал он, нахмурившись, когда Войцех рассказал ему о намерении арестовать обеих дам на краже книги. — Эта… Никитична фон Райхенбах, которую ты так хочешь поймать, — просто дурочка. Ее используют вслепую. Она даже не понимает, куда вляпалась. Даю голову на отсечение, что толку с нее будет, как с козла молока. А… Гоша… — лицо Павлыча скривилось, будто он откусил лимону, — еще не факт, что лидер. Она может быть обыкновенным бойцом, но преданным своим идеалам. Поверь мне, бурлаки своих не сдадут, хоть ты их на ремни порежь.

Войцех страшно расстроился. Но обдумав все, благо Павлыч, как всегда, никуда не торопился, он понял, насколько тот прав, и насколько недальновидным оказался сам Войцех. Как все-таки хорошо, что он пришел сначала к Павлычу, а не отправился в участок организовывать засаду!

— Дать им уйти? — Ответ он уже знал, но не знал, что делать дальше.

Павлыч кивнул и выпустил несколько дымных колец.

— У Майера нет того, что они ищут, — сказал он. — Кроме того, в книге, которую они вытащили с фабрики, отсутствует больше половины страниц, кем-то выдраны. Ты не поймаешь их с поличным. А это значит, что у адвокатов будет жирный плюс в защите, и они смогут оправдать их обеих.

— Откуда вы знаете про книгу?

— Агент видел ее. Это «Философия энергии ахно-волн» Ильи Васильевича Кравцова.

— Но у наших аналитиков этого названия нет ни в одной версии. Это не ошибка?

— Не думаю. Насколько я знаком с трудами этого ученого, это его последняя, посмертная работа. Была издана ограниченным тиражом на свой страх и риск издательством «Искра» уже после смерти профессора, и уже после того, как его объявили персоной нон грата. Большую часть книг изъяли, но несколько экземпляров не досчитались. Кравцов тогда был на пике популярности, имел массу последователей и даже фанатов. Насколько я помню, эту книгу исключили из его официальной библиографии, поэтому ваши не совсем усердные сотрудники могут о ней и не знать.

— А откуда о ней знаете вы?

— У меня была немного другая школа, мой друг, — ответил Павлыч, улыбнувшись в усы, и Войцех внезапно понял, что знает о своем наставнике не все.

Глава 7.