— Ну-у, мне редко бывает скучно.

Марк:

— Хочешь мне помочь в поисках Гриши?

— Конечно. Что нужно сделать?

Я была бы рада быть полезной. Тем более в таком важном деле. Около десяти минут я жду и вот:

Марк:

1. Понаблюдать за матерью Гриши. Не специально. Но обрати на неё внимание — гуляешь со своим монстром, посматривай по сторонам.

2. В сети нужно собрать информацию о Мерцалове Александре. Он — известная личность в Краснодаре, должно быть много всего. Я скину адрес электронной почты — ты мне файл на нее.

— Монстр, стесняюсь спросить, это кто? И кто этот человек?

Марк:

— Он — дядя Гриши по отцу. А монстр — это псина твоя. Я понаблюдал немного за ним — премерзкое создание.

— Ты наблюдал за мною???

Марк:

— Нет, что ты! Только за твоим псом. Вчера вечером, когда вы гуляли. Ты — милая. Он — мерзкий. Вы не пара.

— Кто тогда пара?

Марк:

— Ему — псина какая-нибудь, конечно. А тебе — Я! И не спорь, сама скоро это поймешь.

Я смеюсь — он ведь шутит! И, не думая ни о чем, не переживая из-за своих проблем и заморочек, быстро печатаю в ответ:

— Он — мой друг! А ты мне зачем?

Марк:

— Я могу все, что может он. И даже больше. Выгуливать меня можно? Можно! Кормить можно? Даже нужно! Лаять я умею. Только хвоста нет…

— Это — существенный недостаток! Без хвоста ты мне не подходишь!

Марк:

— Я буду спать на коврике возле двери! Я буду кусать мужиков, бросающих тебе вслед взгляды! Я буду тапочки приносить!

— Джонни не носит тапочки — он слишком старый для этого.

Марк:

— Во-от! А я еще совсем молод. И полон сил! Слушай, а пойдешь со мной на свидание? В кино или ресторан?

И хоть я даже представить себе не могу, как иду с Марком в кино и уж тем более в ресторан, мне почему-то приятен тот факт, что он пригласил! Мне приятно, что он ясно даёт понять, что я ему интересна! А ведь совсем недавно чужое внимание ко мне вызывало ужас!

И я с каким-то странным восторгом набираю его имя — четыре буквы, но они звучат так необычно, так странно и так подходят ему… Пишу и вдруг ловлю себя на том, что произношу себе под нос это имя!

— Марк, а куда ты поехал? Это как-то относится к Грише?

— Вот домой к Мерцаловым, в Краснодар, и поехал! Мы предполагаем, что семья Гришиного отца выкрала мальчика у матери…

Марк описывает, что его агентство узнало об отце мальчика, о его родственниках, о том, где Гриша с матерью жили раньше. Потом рассказывает о возможных вариантах того, где мальчик мог бы быть. Я задаю наводящие вопросы. И, выяснив все, что только приходило в голову, сама, без стеснения и страха, неожиданно для себя шучу!

— У меня образовались мозоли на пальцах — я столько не печатала никогда…

— Так и быть, спасем твои пальцы — завтра, когда мы будем в гостинице, я позвоню тебе. Возьмешь трубку?

Не знаю. Это ведь тоже страшно — чужой голос, раздающийся у самого твоего уха! Это жутко — и слишком близко, и неприятно… Я по телефону разговариваю только с самыми близкими. Долго раздумываю над этим его предложением и понимаю, что уже очень поздно только тогда, когда Марк пишет:

— Прости, Барышня, моя очередь сесть за руль! Мы решили выехать ночью — трасса загружена меньше.

Укладываясь спать, я пытаюсь убедить себя в том, что мною движет исключительно желание помочь соседскому мальчику, попавшему в беду. Это и ничего больше. Только почему-то вспоминаются сообщения Марка, только зачем-то я легко представляю себе его лицо… И даже могу нафантазировать, как он улыбается, когда свои шутки пишет! Вот откуда у меня такие мысли? Я видела его всего пару раз в жизни! А впрочем, он один из немногих людей, кого я сумела так подробно разглядеть…

17 глава. Барышня

…- Папа! — Катя ворвалась в отцовский кабинет без стука, чего обычно не позволял себе никто из членов семьи. Да и Катя делала это очень редко и только в детстве. Но вопрос был слишком серьезен, чтобы ждать — нужно было спасать Гришу! — Папа! Мне нужно с тобой погово…

— Катюша, — неожиданно радостно откликнулся отец и даже, встав из-за стола, шагнул навстречу дочери. — Ты очень вовремя, дочка. Я как раз собирался за тобой послать.

И хоть Фёдор Игнатьевич обращался к Кате, с каким-то странным, не присущим ему выражением лица, он смотрел на человека, сидящего спиной к застывшей в дверях девушке.

У Малейкиных в доме часто бывали чужие люди — положение отца обязывало "приносить работу домой", как глава семьи любил повторять. И обычно на детей эти чужие люди внимания практически не обращали, как, впрочем, и дети на них. Отец четко разделял работу и семью, поэтому одно с другим почти никогда не смешивалось. Вопросы решались в кабинете, люди уходили, попутно поздоровавшись с теми, кто встречался на пути, и на подобные визиты никто не обращал особого внимания.

Но сейчас мужчина, вальяжно развалившийся в кресле, повел себя иначе, чем и заставил Катю приглядеться к себе. Он неспеша повернул голову в сторону девушки. Прищуренные, словно у близорукого человека, глаза пристально уставились в Катино лицо. И Катя смутилась. Во взгляде этого человека она каким-то непостижимым образом почувствовала жгучий интерес к себе самой, который был непонятен и необъясним, потому хотя бы, что мужчина казался Кате незнакомым. И это ведь было даже неприлично так рассматривать! И папа должен был обязательно сделать замечание! Но не сделал… И Кате стало неприятно настолько, что она неожиданно для себя тоже смерила взглядом незнакомца, гордо выпрямив спину.

— Познакомься, Катенька, это Радулов Виктор Антонович, промышленник, владелец мебельных фабрик, сталилейного завода, ювелирных… — наконец, очнулся Федор Игнатьевич.

— Друг мой, ни к чему перечислять девушке все источники моего дохода, — неожиданно низким и неприятным голосом перебил Малейкина посетитель.

Он всё также не сводил глаз с Кати. И ей почему-то подумалось, что примерно так он выбирает товар на рынке… приценивается к ней, как будто она — это не она вовсе, а… самовар с медалями! Это тот самый Радулов-кровопийца? Или другой? Но разве такие совпадения бывают?

— Катерина, — между тем продолжал Радулов. — Я бы хотел сопровождать вас и вашу семью на бал!

— Это вам,