Он курил. Но тут же затушил сигарету, как только, повернувшись на звук открываемой двери, увидел меня. Я застыла, не решаясь шагнуть из подъезда, из своего укрытия, рассматривая и отмечая для себя то, отрицательное, что было в нем — высокий рост, широкие плечи, обтянутые короткой кожаной курткой, длинные ноги — легко догонит, легко схватит, и я не смогу ТАКОМУ дать отпор! Не смогу, наверное! Но я буду кричать! Обязательно заору так, чтобы весь дом проснулся! И кусаться буду, и…

— Здравствуй, Барышня! Я понимаю… нужно было приехать к тебе днем, когда люди вокруг, когда светло. И я собирался сделать именно так — через пару дней, когда ты привыкнешь получше. Но так получилось, что завтра утром я уезжаю. И не знаю, как долго меня не будет. Я хотел тебя увидеть.

— Зачем?

У меня и вправду не было предположений. Хотя… может быть, он хочет что-то уточнить о Грише? Ах, Гриша! И не давая ему ответить, я затараторила:

— Ты сказал, что знаешь что-то новое о Грише! Ты его нашел? Он жив?

Наверное, мне показалось — в полутьме не разберешь, но я видела, как Марк чуть приподнял, а потом опустил плечи, словно вздохнул с облегчением. А почему… почему он говорит, что хотел приехать днем? И как он узнал, кто я? И зачем ему делать так, чтобы я привыкла…

Забыв о своих страхах, я шагнула к нему ближе и всмотрелась в лицо. Он улыбался.

— Он скорее всего жив. Вчера похожего мальчика видели на железнодорожном вокзале. Кассирша запомнила его потому, что билет не продала. А не продала она его потому, что при покупке билетов для детей на поезда дальнего следования нужно свидетельство о рождении. И оно у мальчика было. Но… судя по свидетельству и паспорту сопровождавшего ребенка мужчины, они — не родственники. Женщина насторожилась и решила вызвать дежурного полицейского. И тут мужчина рассказал душещипательную историю об умершей матери мальчика, о том, что единственный оставшийся в живых родственник — бабушка, которая живёт в Подмосковье, что он всего лишь сопровождает ребенка.

Гриша жив! Но что это за мужчина такой с ним? Кто он? Зачем ему мальчик? В памяти вдруг всплыла фамилия, услышанная мною во сне. Не боясь показаться странной — я знала, чувствовала, что и без того странной выгляжу — я сказала:

— Его фамилия, случайно, не Радулов?

Руки Марка, положение которых я внимательно отслеживала, неожиданно взметнулись вверх. Я отшатнулась в ужасе. Но он всего лишь запустил пальцы в собственную шевелюру, ероша волосы. И рассмеялся:

— Радулов? Не зря меня к тебе так тянуло! Чуйка! Откуда знаешь эту фамилию? Гриша тебе о нём рассказывал?

Хм, я скептически вгляделась в повернутое к свету лицо Изотова — он медленно обводил меня взглядом с ног до головы. И мне так сильно захотелось сжаться, слиться с асфальтом под ногами, туманом рассеяться, исчезнуть куда угодно, только бы не быть объектом такого пристального внимания. Я попятилась назад. Он было пошатнулся, чтобы шагнуть следом, но, к моему счастью, не сделал этого, а наоборот, перестал рассматривать, перевел взгляд на окна Гришиной квартиры. Только поэтому я смогла не сбежать. И мне уже было безразлично, что этот человек обо мне подумает — мне было физически тяжело находиться с ним рядом, мне уже было нужно уйти. Я четко ощущала, как последние крохи выдержки тают. Так долго с мужчиной я не разговаривала со времён учёбы в институте… Поэтому и сказала правду:

— Нет, он мне не рассказывал. Фамилия эта мне приснилась.

— Чего? Серьезно?

Он не засмеялся надо мною. Но удивлен был сильно.

— Да.

— А что еще тебе приснилось? Ты не подумай, что я не верю… В моей практике всякое бывало. Например, парень один в отделе дежурным работал… Так вот он, заступая на смену, заранее следака предупреждал — будет в этот раз выезд на труп или нет. И никогда не ошибался. То есть существует некоторая вероятность, что ты права. А это — уже зацепка и неплохая. Можно базу данных по фамилии поднять… Так, что тебе ещё приснилось?

— Ну… Даже не знаю, как это все рассказать. Мне снилось, что я — молодая девушка по имени Катя Малейкина, что мой отец — член дворянского собрания города, что я живу в старинном таком особняке, мне 18 лет и я собираюсь на бал…

14 глава. Катя

У Марка зазвонил телефон. Вытащив его из кармана, он сбросил звонок.

— Рассказывай-рассказывай! — скомандовал мне, запихивая мобильный обратно.

Но он зазвонил снова.

— Ответь, — теперь уже скомандовала я, удивляясь, что набралась смелости достаточно для того, чтобы раздавать команды мужчине!

— Да, Тимур! Точно все готово? Машину проверил? Документы? Нет, ты, я и Ленька… Кто? Альбина хочет? Ну, не знаю… Хотя, может, и правда ее пора к расследованию привлечь — сколько можно юристу дипломированному на телефоне сидеть? Нет, домой тебе пока нельзя. Найди мне инфу о человеке по фамилии Радулов из окружения Григория Мерцалова. Очень срочно! Нет, имени не знаю, — он вопросительно посмотрел на меня, и я покачала головой, мол, нет, имя мне не приснилось. — Попробуй так, может, что-то вылезет. И пусть Ленька запрос Перекальскому делает о нем… Кто это? Это, дорогой мой, возможный похититель мальчика!.. Как нашел? Я, в отличие от вас, бездельников, работаю даже по ночам… Все, не ной! Делай, что сказано…

Когда он не обращал на меня внимания, мне было проще. И даже как-то дышалось легче. И я могла рассматривать… И рассматривала! Он ходил взад-вперед на расстоянии метра, и от такого движения до меня долетал аромат его туалетной воды. И это был такой приятный запах, что мне хотелось закрыть глаза и втягивать воздух носом, поворачивая голову вслед за Марком! Мне даже… захотелось шагнуть ближе, чтобы получше почувствовать.

И я, почему-то решившая, что он увлечен разговором и поэтому на меня внимания не обращает, со странной смесью ужаса и восхищения рассматривала его. Марк Изотов был, без сомнения, самым красивым мужчиной, которого я видела в своей жизни. Красивее всех актеров вместе взятых, красивее самых обаятельных телеведущих, красивее Кирилла Шепелева, моего одногруппника, в которого я была влюблена когда-то… И который, узнав о произошедшем со мною, бросил, ни разу не прийдя в больницу. Он, правда, позвонил… Позвонил и сказал, что ему, конечно, очень жаль, но встречаться со мной он не может больше… Ну, это как-то