Шрифт:
Закладка:
Но уговоры не помогали — я снова смотрел, снова любовался изгибом губ, тем, как соблазнительно они двигаются, когда она говорит, как в глубине её рта виднеется кончик розового язычка…
— … тоже рассказывать? — вопросительные нотки в её голосе привели в чувство. И я, словно вынырнул из толщи воды — очнулся, вдохнул глубоко, вдруг поняв, что, оказывается, не дыша смотрел в её рот! Сука! Что со мной? Ну это же обычная женщина! А я ни слова не слышал! Только голос ее отпечатался в сознании, а что она там говорила…
— Вы меня извините, я задумался, — с ужасом подумал, что и дальше сосредоточиться не смогу, а ведь, вполне возможно, Катя была последней, кто видел мальчика, значит, допросить её нужно как можно внимательнее. — Разрешите, я позову сюда своего помощника?
— Нет! — категорично и в один голос выкрикнули они обе. Я удивился, но расспрашивать, почему нельзя, конечно не стал.
— Хорошо. Ладно. Тогда давайте по порядку, — сказал и достал из кармана блокнот и ручку, указал Кате на стул возле Натальи Аркадьевны, справедливо полагая, что рядом со мною она ни за что не сядет.
— Дня два назад он рассказывал, что убежит из дома, потому что мама его не любит. Он говорил, что поедет искать отца. Но мне тогда казалось, что Гриша просто поругался с матерью, поэтому и сказал так. Я пыталась объяснить мальчику, что ссоры у всех бывают, что в детстве я тоже с мамой часто ругалась. В общем, старалась успокоить его. И мне показалось, что он согласился с моими доводами.
— Что он рассказывал об отце? — быстрый взгляд на меня и она вновь пряталась за веером из темных ресниц, отгораживалась и отвечала так, словно сама с собой беседу вела.
— Отец его родной где-то далеко живет. Вроде бы в Сибири…
— Отец его сидит в тюрьме. Срок немаленький. Мерцалов Святослав Игоревич, — Ленька уже успел получить инфу от Перекальского до выезда сюда, поэтому о родном отце мальчишки я был хорошо осведомлен. — Уехать к нему мальчик никак не мог бы. Мать Мерцалова живет в Краснодаре с семьёй младшего сына, Гришиного дяди. Как думаете, Гриша мог бы в такую даль один отправиться? Вообще, раз вы с ним общались, как считаете, мальчик был склонен к побегу из дома? Для нас сейчас очень важно понять, он сам ушел или его кто-то увел, выкрал?
В поднятых на меня зеленых глазах плескался такой ужас, что мне казалось, Катя сейчас просто упадет в обморок или начнет биться в истерике. Глаза стали огромными, зрачки расширились, заполняя радужку. Руки, сложенные на коленях, сжались в кулаки так сильно, что костяшки пальцев побелели. В моей голове промелькнула странная мысль — взять за руку, успокоить, сказать, что, вполне возможно, последнее мое предположение не соответствует действительности.
Но версии нужно было отработать все. Да и, собственно говоря, когда было такое, чтобы мы успокаивали свидетелей? Бред же? Бред! И с чего бы я должен брать за руку чужого, малознакомого человека?
Сосредоточился. Заговорил максимально спокойно, максимально доверительно и тщательно подбирая слова:
— Вполне вероятно, мальчик находится у кого-то из друзей. И вернется сам. Но, раз уж его мать обратилась к нам, мы обязаны отработать все версии…
11 глава. Катя
Я хотела рассказать ему о том, что Барышня и Катя Семенова одно и то же лицо. И должна была. И так было бы возможно что-то узнать о ходе поисков Гриши — уже под своим настоящим именем просто написать Марку Изотову в соцсетях. И если бы я призналась сразу, то можно было бы запросто объяснить и себе, и ему, зачем я ему написала! Но я не призналась. И поэтому совершенно не понимала, что заставило меня это сделать.
Однако, когда в полдвенадцатого ночи Марк появился в интернете, я, до этого честно искавшая в сети образец юбочки для новой куклы, и только иногда украдкой проверявшая страничку, тут же написала:
— Доброй ночи, Марк! — и отправила, не сумев придумать, что же такого спросить у него, о чем рассказать.
Да и вообще не понимала, зачем пишу! Хотя нет, понимала. Он же не знает, что я — это я? Точнее, он не знает, что Барышня — это я, Катя Семёнова! А значит, я могу притвориться обычным человеком! Могу обмануть… обмануться! И пообщаться с мужчиной.
Столько лет я жила и не хотела иметь ничего общего ни с одним представителем противоположного пола. Столько лет искренне верила в то, что среди них нет хороших людей, что в глубине души даже самого распрекрасного семьянина живёт похотливый монстр, способный изнасиловать, унизить только потому, что сильнее, только потому, что так хочет.
Что заставило меня передумать? Ничего. Я продолжала так считать. Но… Он понравился мне. Да, я больна. Да, я психически не совсем нормальна. Но я вовсе не дура. И нет никакого смысла врать себе самой.
Закрой глаза Катя… Закрой. Что ты видишь? Что видишь ты спустя целый день? Прожив целый день с того момента, когда Марк Изотов вошёл в твой дом и ты разговаривала с ним? Ты видишь красивое лицо, умный, проницательный взгляд. Глаза его видишь?
— Вижу.
В такие глаза можно смотреть вечно. Кроме мамы, кроме Алены, кроме пары коллег по работе и давней подружки — старенькой Евдокии Петровны, которая когда-то была начальницей в архиве, а потом, выйдя на пенсию, частенько приглашала тебя на чай, в чьи глаза ты, Катя, могла смотреть? До сегодняшнего дня ни в чьи. Но ни у мамы, ни у Алены, ни у, тем более, Евдокии Петровны, не было таких потрясающих глаз, как у Марка Изотова…
Марк Изотов:
— Милая Барышня, добрый вечер! Я очень рад, что ты мне написала. Пообщаемся? Ответишь на один вопрос?
Барышня:
— Да. Да.
Марк Изотов:
— Ты безумно красноречива!
Сделав над собой усилие, я тоже перешла на ты. А что, он же далеко? Он же меня не видит! Он даже не знает, кто я!
Барышня:
— Даже не
