Или просто расстроен? Признаться, она не настолько хорошо его знала, чтобы разбираться в нюансах поведения, однако имя Сергея Троекурова было Савелию Гранатову знакомо, а известие о том, что этот господин найден зарезанным в лесу неподалеку от дома Васина, точно не пришлось по вкусу. Интересно, почему.

Впрочем, спрашивать она не стала, во‐первых, потому что было ясно, что правды ей все равно не скажут, а во‐вторых, потому что не было у Камиллы Эрнандес привычки влезать в чужую душу. Захочет – сам расскажет, а нет, так и нет. Вместо того чтобы задавать бестактные вопросы, она встала и принесла тряпку, чтобы вытереть разлитое по столу вино. Савелий отмер и уставился на нее.

– Ой, простите, я испортил вам салфетку.

– Ничего страшного, отстирается.

– Красное вино? Я в этом не уверен, а салфетка старинная, жалко.

Он выглядел действительно огорченным, почти больным. Из-за салфетки ли?

– Савелий, я вас уверяю, что это ерунда, не стоящая внимания, – твердо сказала Мила, ловко выхватила салфетку из-под стоящей на столе посуды, вытерла стол, аккуратно расставила все обратно. – Давайте поговорим о чем-нибудь более приятном.

– Что? – Он рассеянно взглянул на нее, встал, отодвигая стул. Бокал на столе от его резкого движения снова угрожающе закачался, Мила подхватила его. – Вы знаете, я, пожалуй, сейчас пойду. У меня появилось срочное и очень важное дело, которое мне обязательно нужно выполнить. Мила, вы заприте за мной дверь и, пожалуйста, никому до утра не открывайте и никуда не выходите. Во сколько вы обычно выгуливаете Кактуса по утрам?

– В семь, но вам совершенно необязательно делать это вместе со мной. Ну, не будут же на меня нападать на глазах у всей улицы, да и Кактус меня защитит.

– Мне бы не хотелось проверять, справится ваш Кактус или нет, – сухо сообщил гость. Он уже прошел в коридор и теперь надевал свои щегольские ботинки, из-под которых успела натечь небольшая лужа. – Мне не нравится то, что происходит в городе, поэтому пока не станет ясно, имеет ли нападение на вас какое-то отношение ко всему остальному, я буду два раза в день гулять с вашей собакой. А еще отвозить вас на работу и встречать с работы. Это ясно?

– Ясно. – Мила смотрела на него во все глаза, осознавая, что этот человек не имеет ни малейшего права вот так ею командовать. – Спасибо за предложение, сегодняшнюю прогулку с Кактусом и продукты. Кстати, сколько я вам должна?

– Вы считаете, что я возьму деньги за продукты, из которых мне же был приготовлен ужин?

Гость уже стоял одетый в свое кашемировое пальто.

– Вы практически ничего не съели, – Мила пожала плечами и все-таки решилась спросить: – Савелий, вас что-то расстроило?

– Что? Нет. Да. Впрочем, это не важно. Простите меня, Мила, я понимаю, что веду себя неприлично, но, поверьте, у меня есть на это причина. Я потом вам обязательно все объясню, но позже. Когда сам для начала все пойму. Хорошо?

– Конечно. Вы можете делать все, что считаете нужным. Я и так очень вам благодарна за сегодняшний день. Вы несколько раз меня спасли. А все остальное не важно. Надеюсь только, что вам удастся избежать проблем и неприятностей.

– Я тоже на это надеюсь, – мрачно буркнул он и ушел.

Мила тщательно заперла за гостем дверь и вернулась в кухню, посмотрела задумчиво на стол, где стояла тарелка с сиротливо лежащим куском мяса, от которого гость отрезал всего лишь небольшую часть. И все-таки интересно, что именно его так напугало? Найти ответ на этот вопрос было все равно невозможно. Мила доела свой ужин и убрала в холодильник практически нетронутую порцию Савелия, вымыла посуду, протерла пол и, забравшись с ногами на диван и убедившись, что рядом свернулся клубочком верный Кактус, с предвкушением долгого и интересного разговора набрала материнский номер. Сегодня ей было о чем рассказать.

Сначала она, конечно, собиралась умолчать про нападение на нее, но, во‐первых, обмануть маму было невозможно, а во‐вторых, без этих подробностей ей было никак не объяснить, почему Савелий Гранатов вообще очутился у нее в квартире, хотя они попрощались после утренней поездки, зачем вызвался гулять с собакой и принес продукты. Пришлось рассказывать все.

Мама, конечно, разволновалась, но быстро взяла себя в руки, вычленив из дочкиного рассказа главное – она жива и здорова, синяк небольшой, а новый знакомый вызвался обеспечить Милину безопасность, сопровождая ее на прогулках и по дороге на работу и домой.

– А он, похоже, настоящий мужчина, – заметила мама, закончив давать советы, как именно минимизировать последствия полученного синяка. – Меня не удивляет, что ты ему настолько понравилась, что он повел себя, как настоящий рыцарь. Просто в наши непростые времена большинство мужчин разучились себя так вести.

– С чего ты взяла, что я ему понравилась? – возмутилась Мила. – Вот еще. Просто ему в Малодвинске скучно, а я интересный собеседник. Вернее, это он интересный собеседник, и ему явно нравится, с каким восторгом я его слушаю.

– С восторгом, значит, – голос мамы звучал язвительно.

– Мама!

– Да ладно, ладно. С этим все понятно. И о безопасности твоей Андрей, разумеется, позаботится. Вечером приедет с работы, я попрошу, чтобы он позвонил Соболеву и договорился, чтобы тебе выделили какую-нибудь охрану, да и вообще за тобой присмотрели.

Ну да, Александр Соболев был действительно обязан Андрею Погодину, который не только раскрыл убийцу его возлюбленной Вики, но и нашел старинную икону, являвшуюся символом и оберегом Малодвинска. Понятно, что и этот бизнесмен любую погодинскую просьбу выполнит.

– Мам, да не надо меня охранять и за мной присматривать, – взмолилась она. – Скорее всего, кто-то пытался отобрать у меня старинные монеты. Город же маленький, слухи сразу разбежались. Никто ж не знает, что нет в этих монетах ничего сверхценного. Не озолотишься на четырех штуках точно.

– Слушай, Милка, а вдруг этот негодяй влез к тебе не из-за монет, а из-за того, что ты могла видеть в лесу что-то… Ты бы вспомнила хорошенько.

– Мам, ничего я не видела. Я и не углублялась в него, в этот лес. Мы у самой кромки оставались. Кактус сначала начал нору рыть, а потом в кустах заворочалось что-то крупное, я еще успела испугаться, что это кабан или лось, Кактус залаял, побежал туда, я позвала его, и он довольно быстро вернулся, как будто понял, что то, что там было, не представляет для него никакого охотничьего интереса.

– Например, если это был не лось, не кабан, а человек, – подсказала мама.