явился сей Тишка в дом после того как схоронили его.

— Ты со слугами Кантемира имел разговоры?

— Много говорил, владыко. Да толку от тех разговоров мало. Сам князь мертвого Тишку не видал. Но в дому переполошились все, и вызвал Антиох Дмитриевич из имения брата своего Константина некоего Войку, валаха старого, что в слугах у Кантемиров состоит.

— И тот Войку колдун? Так мне донесли.

— Того не ведаю, владыка. Но много чего тайного знает сей Войку. Не простой он мужик. Токмо он нынче не помощник мне, владыка.

— Отчего так? — спросил Феофан.

— Сегодня узнал я что Войку и лекарь де Генин, проведя ночь у тела покойницы в доме Кантемира, ума лишились.

— Вот как?

— Вдвоем они в подвале дома Кантемиров у тела были ночью. Померла стряпуха Кантемиров именем Дарья. Та самая, которая первой видела покойного Тишку.

— Со стряпухи ты допрос снял ли, Степан?

— Да, владыко. Но токмо не сказала она ничего важного.

— Не сказала, или ты не услышал, Степан?

— Много раз перебирал в уме слова её. Пришел Тишка и просил поесть. Она дала ему кусок мяса. Он насытился и ушел.

— И затем померла сама стряпуха?

— Да, владыко. И той смерти я удивился. Здоровая и крепкая баба вдруг да и померла.

— Никто не знает своего часа, — сказал Феофан. — Когда Господь призовет, тогда и уходит человек.

— Выходит по слухам, что вурдалак призвал стряпуху, а не Господь. Чернь болтает, что мучимый вурдалаком и сам вурдалаком станет.

— Скажи мне, Степан, отчего лекарь в подвале у тела оказался?

— Того не знаю, владыка.

— Но де Генин с тобой приехал. Или не так?

— Так, владыко, но толком я не понял, чего хотел де Генин. У тела они вдвоем сидели и наутро нашли их у гроба. Оба что младенцы беспомощные. А тела в гробу не было. И где оно сейчас никто не ведает.

— Дело плохо! — сказал Феофан Прокопович. — Слухи непотребные пойдут по Москве. А чернь все равно болтать будет. Про такое будет. Знаю я наших кабацких сидельцев. Такой народ.

— Я пока князя попросил, чтобы слуг попридержал, дабы слухи пресечь.

Прокопович усмехнулся:

— Али наших холопей не знаешь, Степан? На день-два задержишь и что с того? Затем все равно болтать станут. Хотя ты свое дело делай! Делай как надобно! Господь тебя не оставит милостью.

— Но и сие не все, владыка, — продолжил Волков. — Мне вчера холопа Тишку доставил в приказ Иван Тарле, коллежский асессор, которого мне в помощники определили.

— Погоди, — остановил Волкова Феофан. — Не возьму в толк, про кого говоришь?

— Дак про Тишку умершего. Про того самого с которого и началось все в доме Кантемира.

— И его доставили к тебе?

— Живого и здорового, владыка. Он сам из дома барина своего сбежал. Тарле обещал ему десять рублей, коли нам поможет.

— И верно сделал, Степан! Сей Тишка многое рассказать сможет.

— Уже не сможет, владыка.

Волков рассказал Феофану о том, что произошло ночью.

— Стало быть, Тишка помер? Странно все сие, Степан. Весьма странно.

— И я так думаю, владыко. Но не нечистая сила Тишку убрала. Здесь люди замешаны.

— Зело сие интересно. Мне про сие дело докладывать станешь!

— Да, владыко!

— Ступай пока! Иди и делай то, что должен!

Феофан протянул ему руку и Волков поцеловал её. Аудиенция была окончена…

***

3

В городе.

Степан Волков и Иван Тарле.

Карета с родовыми гербами Кантемиров пробилась через Китай-город. Вдали была видна толпа, которая заполонила торговые ряды: каретный, седельный, иконный, суконный, красильный. Бойкие торговцы громко зазывали покупателей и показывали свой товар. Купцы в суконных кафтанах торговались и спорили до хрипоты.

Сновали между рядами бойкие торговцы пирожками. Они орали:

— А вот пироги горячи

Едят голодные подьячи!

Есть с луком и с перцем

Со свежим и горячим сердцем!

Продавец овощей надрывался:

— Огурцы из Нежина! Огурцы из Нежина! На губах хрустят нежно! Покупай!

Квасник не отставал от них:

— Квас малиновый! Подходи народ православный!

Народ толпился у государевых кабаков и питейных погребов. Празднично пели волынки, трубили рога, гудели сопелки и гремели бубны. Сновали лихие люди и подыскивали богатые карманы и кушаки.

Скоморохи водили на цепи ученого медведя. И подле них толпились зеваки.

Ходили при крепкой охране купцы из Персии в диковинных цветных одеждах. Они предлагали дамасские клинки с богато украшенными золотом и самоцветами рукоятями.

Солдаты водили по рядам колодников, и сердобольные миряне подавали им, кто сколь может. Ведь на Руси правительство еще от Ивана Калиты не сильно тратилось на тех, кого бросили в острог. И потому острожников в железах за крепким караулом выводили на площади да на базары просить милостыню. Тем и питались, что подадут.

Тюремные сидельцы показывали прохожим свои раны от ожогов и вывихнутые на пытках кости. Им кидали медные деньги и давали продукты. Кто луковицу, кто каравай хлеба, кто огурцов, кто яблок. Ведь острог да сума общая беда. Кто от того был сохранен?

Жизнь клокотала за окнами кареты. А ему, Степану Волкову, было не до всей этой суеты. Он думал о деле Тишки.

«С чего все с дома Кантемиров началось? — задал Волков сам себе вопрос. — Только от того что его мать из рода Кантакузен? Но что имеют против Кантакузенов? Род сей угас у нас на Москве. Женщина из их рода вышла замуж за князя Дмитрия Кантемира. Сей князь такоже помер. Ныне есть два сына его Константин и Антиох Кантемиры. И дочь у князя Дмитрия имеется — Мария Кантемир. Кто дело противу них начать мог? Будь они в чинах больших, тогда понятно».

Карета остановилась.

Степан удивился с чего бы это. Дверца отворилась, и он увидел Ивана Карловича Тарле.

— Степан Андреевич? Рад, что встретил тебя! Могу ехать с тобой, коли позволишь?

— Прошу, Иван Карлович.

Тарле заскочил в карту и бросил кучеру:

— Трогай!

Дверца захлопнулась.

— Ну что скажешь, Иван Карлович? Я вот только от Феофана еду.

— От Прокоповича? — удивился Тарле. — Неужто владыка про все уже знает?

— Знает! И дело то весьма важным почитает.

— А коли оно важное, то отчего его в Тайную канцелярию не передадут? Они теми делами заниматься должны.

Волков усмехнулся.

— Дак никто слухов не хочет, Иван Карлович. Дело тайное. И нам его разбирать надлежит. А пока в сем деле загадки одни. Мы еще ничего не выяснили, а уже столь шуму наделали. И Тишка помер! Нынче ночью погост посетим с тобой и с князем. Надобно знать, кто в могиле Тишкиной лежит!

— Ночью? — спросил Тарле.

— Ночью. Не днем же.