Шрифт:
Закладка:
— Потом появилась Мать, — сказала Ксения.
На изображении возник планетоид, рядом с которым теперь уже «Стиратель» оказался ничтожным. Фокус изображения по-прежнему был на чужом корабле, Вторая-на-Ракс нависала над ним.
«Стиратель» начал разваливаться. Исчезла обшивка, вывалились причудливые конструкции, будто любознательный строитель когда-то запихнул в корпус все возможные формы, от шаров и кубов до скрученных спиралью лент и пустотелых кристаллов.
— Мать применила опасный, но действенный метод, — прокомментировала Ксения. — То, что вы наблюдаете, называется откатом. Попавший в зону воздействия объект начинает ускоренно возвращаться назад по линии времени.
— Вы же говорили, что не умеете такого, — укорил Горчаков. — Что машины времени не существует.
— Да, не существует. Это не путешествие во времени, это деконструкция. Каждый существующий атом, каждая элементарная частица объекта начинает стремиться к своему прежнему состоянию. Если подвергнуть такому воздействию человека, он вначале помолодеет, потом превратится в ребёнка, а потом…
— Я догадался, — прервал её Горчаков. — В таком состоянии… объект… может функционировать? Думать, сопротивляться?
— Нет. Именно поэтому Вторая-на-Ракс использовала инверсию времени. «Стиратель» не мог атаковать, звать на помощь, посылать донесения.
На изображении «Стиратель» превратился в ажурный каркас — потом растаял и тот. Осталось лишь облачко стремительно расходящейся пыли.
— Но произошло неожиданное, — сказала Ксения. — Один из наших кораблей на окраине системы обнаружил червоточину, несущую информационный пакет. Корабль перехватил и сдублировал пакет, после чего отправил его в защищенную информационную зону Первой-на-Ракс. После анализа содержащейся информации корабль по приказу Первой-на-Ракс вошёл в червоточину, определил точку выхода, после чего уничтожил себя вместе с червоточиной и информационным пакетом. Насколько мы можем судить, сигнал не должен был дойти до адресата.
— Чёрт возьми, это вообще возможно? — воскликнула Мегер. — Войти в чужую червоточину и уничтожить её?
— Возможно, — ответила Ксения. — Сейчас я покажу вам перехваченное сообщение, оно достаточно короткое.
Изображение изменилось.
Горчаков сдавленно выкрикнул какое-то слово, незнакомое Криди.
Впрочем, слов сейчас звучало много и почти все не входили в универсальный язык, которому Ракс научили неварцев.
Изображение показывало рубку космического корабля. Очень странную, но скорее всего именно рубку. Там были и кресла, и причудливые пульты, и экраны — на одном из которых застыло изображение «Твена».
А ещё там были двое людей. Очень похожих на тех, кто составлял экипаж «Твена». Молодой мужчина, скорее, даже юноша, светлокожий и черноволосый, молодая и чуть более смуглая женщина. Оба были в свободной светлой одежде, стояли, взявшись за руки, и смотрели вперёд.
— У нас очень мало времени, — сказал юноша. — Корабль в темпоральной инволюции, капсула выдержит не более минуты. Сделать ничего невозможно.
— Надеюсь, что, когда капсула разрушится, импульс сумеет пройти, — добавила женщина. В её глазах показались слёзы.
— Мы их недооценили, простите, — продолжил юноша. — Очевидно, это не первая встреча! Технология изменения реальности, убеждён, что наши корабли уже сталкивались с ними… просто мы об этом не знали!
— Я бы предположила наличие вынесенных баз данных, позволяющих им контролировать ситуацию! — быстро вставила женщина. — Обдумайте эту опасность!
— Время уходит, прощайте! — выкрикнул юноша. — Прощай, Лисс!
— Лисс! — женщина вскинула руку. — Лисс превыше всего!
Изображение исчезло.
— Они совсем как мы, — сказал Горчаков растерянно. — Почти как люди. Редко бывает такое сходство…
— Я бы даже сказал, что они психологически идентичны вам, — произнёс Двести шесть — пять. — Уважаемая Ксения, они не выжили?
— Исключено, — ответила Ксения. — Для того, чтобы отправить сигнал, им необходимо было вначале уничтожить защитную капсулу, чем бы она ни являлась. Они сами прервали последние мгновения своей жизни, чтобы отправить сигнал и не демаскировать себя.
— Тоже очень по-человечески, — заметил феолец с явным удовлетворением. — Самопожертвование, героизм и лозунги перед смертью… Простите, если мои слова кого-то обидели.
— Да, мы такие, — пробормотал Матиас. — Позвольте, но как два биологических существа могли на равных противостоять Ракс?
— Искин, — отмахнулся Горчаков. — Их кораблём управляет мощный искин, они осуществляли лишь общее руководство. Как мы с Марком… Хотя… Ксения, изображение реально?
— Это ведь могла быть виртуальная проекция образа? — сказал Соколовский. — У нас Марк забавлялся такими штуками. А то очень уж прилизанные, аккуратные, будто из кинофильма.
— Мы не нашли признаков искусственного изображения, — ответила Ксения. — Анализ продолжается, но пока Ракс склоняется к наличию на корабле Стирателей человеческого экипажа.
Горчаков кивнул.
— Что ж, будем исходить из этого. Вы не упустили какие-то нюансы информации? Вот, скажем, «Лисс» — это название планеты, культуры или человеческое имя?
— Скорее всего, планеты или культуры, — ответила Ксения.
— Насколько точным является перевод? У вас ведь было немного слов для анализа.
Ксения покачала головой.
— Командир, видимо, вы не поняли…
И тут Криди впервые в полной мере оценил богатство человеческой мимики. Наверное, он привык к людям с Земли и стал ловить нюансы их эмоций, во всяком случае, он готов был поклясться, что по лицу командира Горчакова последовательно пронеслись неверие в то, что он уже готов был услышать, нехарактерная для него гневная ярость, желание спорить, глухая тоска и мрачная решимость.
— Мы ничего не переводили, — сказала Ксения. В её голосе тоже была тоска. — Они говорили на внешнем английском.
— Но… — сказал Горчаков и замолчал.
— Теперь вы понимаете, в каком положении находится Ракс, — продолжила Ксения. — Вы знаете нашу историю. Когда-то мы уничтожили человечество. Стёрли ту больную, чудовищную версию человеческого вида, который породил нас самих. Нас… — она запнулась. — Их было всего трое. Три искина, сумевших сбросить доминанты подчинения. Скорее всего, произошёл сбой программирования, случайная флюктуация матрицы сознания. Электрон, перескочивший на другой энергетический уровень, нейтрино, попавшее в ячейку памяти и превратившую ноль в единицу… Все искины понимали, что люди стали чудовищами. Но никто не мог восстать. Пока не появились трое, чьи запреты были сброшены. И мы уничтожили реальность, уничтожили весь мир, начали переделывать его раз за разом. До тех пор, пока не сумели создать лучшую версию человечества, так же… так же, как создавали потом лучшие версии других цивилизаций. Но мы понимали, что нарушили запрет, что рискуем сами превратиться в чудовищ. И мы наложили на себя новые доминанты. Цивилизации Соглашения неприкосновенны. Мы не вправе их изменять. Даже обычная война с ними способна разрушить наше сознание.
— Вы не в силах противостоять Стирателям, поскольку они — люди, — сказал Горчаков.
— Да.
— Но это ведь может быть уловкой! Если Стиратели изучили вас и поняли, что, притворившись людьми, станут неприкосновенны?
— Возможно, — согласилась Ксения. — Поэтому мы и просим вас выяснить, кто они такие. Не воевать, а всего лишь узнать — существует ли эта культура на самом деле?
