— Ты же с ними не общаешься всерьёз? Ты общаешься с такими же, как ты. Так и здесь — собрались те, кто может друг друга понять, у кого есть общие точки пересечения. А остальные… — Адиан неопределённо взмахнула рукой, — где-то там. Мы им не интересны, они нам непонятны. Наверное, есть и такие, кто вообще не захочет лететь в космос, лучше умрёт.

Ян подумал, что это вполне логично. Но всё же возразил:

— От чего-нибудь экзотического и непонятного я бы не отказался.

— Самое непонятное всегда внутри, а не снаружи — ответила Адиан. — Пойдём к остальным? И, кстати, трава очень вкусная, я попрошу Ксению взять такой в дорогу.

— Ты испачкалась, — заметил Ян. — Вот тут, у рта…

— Знаю. Я потом вытру сок, пусть они уверятся, что я проста и близка к природе, — Адиан улыбнулась.

— Понимаю, что возможности Ракс огромны, — сказал Валентин. — Наверное, люди тоже смогли бы так сделать… за несколько недель. Огородить кусочек Луны силовыми полями, насыпать грунт, высадить траву… Но зачем?

— Чтобы снять психологическое напряжение. Чтобы порадовать вас. — Ксения развела руками. — Потому что это несложно. Извините.

— Ракс… сильны, — кивнул Валентин.

— Мы ваши дети, — ответила Ксения.

— Тогда зачем нужен мой корабль и экипаж? — спросил Валентин. — Почему вы не используете свои корабли и кого-то… такого, как вы? Извините.

— Я уже не Ракс, — ответила Ксения, помолчав. — Я лишь представитель Ракс, посол, советник. Мне и самой нужно к этому привыкнуть, но это свершившийся факт… Сейчас я объясню. Пусть только все соберутся.

— Вторая-на-Ракс не появится? — небрежно поинтересовался Валентин.

Ксения обвела руками зелёный мирок вокруг.

— Она и так здесь. Но я буду её голосом.

Валентин кивнул.

От опушки леса возвращались кадеты с Анной и Бэзил с Мэйли. Судя по их восторгу, лес произвёл впечатление. Валентин пристально всматривался в Мегер, и Ксения проследила его взгляд.

— Вас беспокоит Анна, командир? Не Лючия?

— Случившееся с девочкой трагично, но она справится, — уклонился от ответа Валентин.

— Но по сути Лючия Д’Амико умерла, — безжалостно сказала Ксения. — Её личность утеряна, сейчас перед нами её ранняя версия. Если бы Ракс знали, насколько велики потери, то было бы правильнее перенести её в детское тело…

— А вы не знали?

— Нет. Люди члены Соглашения, Ракс чинил ваш разум, но не фиксировал повреждения. Анге — другое дело, её сознание тщательно изучалось.

Валентин вздохнул.

— Лучше бы вы изучили их разум. Меня тревожит Анна.

— Она ведёт себя совершенно нормально, — заметила Ксения.

— В том-то и дело! Вы сказали…

— Ракс сказали… — мягко поправила Ксения.

— Хорошо. Ракс сказали, что повреждения сознания максимальны у Анны и Лючии. Кадет лишилась воспоминаний за четыре года. Это же почти четверть её жизни, Ксения! Четверть жизни! А Мегер ведёт себя совершенно нормально.

— Это странно, — согласилась Ксения, поморщившись. — Я понимаю вашу обеспокоенность.

— С ней что-то не так, — сказал Валентин, понизив голос. — И я боюсь, что это «не так» выскочит как чёртик из коробочки в самый неподходящий момент. Если я попрошу Ракс…

— Нет, — твёрдо ответила Ксения. — Даже не пытайтесь. Это ограничения, которые Ракс прописали в саму основу своего сознания. Цивилизации, вошедшие в Соглашение, не могут становиться объектами исправления, а отдельные особи — контролю сознания. Простите.

— Но вы несколько раз угрожали цивилизациям Соглашения, — заметил Валентин.

Ксения кивнула.

— Случалось. Всегда говорить правду мы не обязаны. К тому же уничтожение — не исправление реальности. Это просто уничтожение.

Валентин едва не поперхнулся, глядя на серьёзное лицо Ксении. Знать бы, когда она говорит всерьёз, а когда шутит. Пробормотал:

— Очень верное замечание… И всё же… насколько было бы проще…

— А вы поговорите с ней, — предложила Ксения. — По душам.

— Поговорю, — согласился Валентин.

Звать никого не потребовалось. Минут через пять все и сами собрались рядом с командиром и Ксенией, будто искусственный мирок стал их давить. Губы Адиан были измазаны зелёным травяным соком, Ян что-то сказал ей, она облизнулась длинным языком.

Триста тридцать, выйдя вперёд, склонил голову:

— Для меня было большой честью отозваться на зов Ракс и помочь соотечественнику. Скажите, какая судьба ожидает меня и мою лучшую часть?

— Вы можете присоединиться к нам, — сказала Ксения. — Нас ожидает интересная и опасная экспедиция.

— А могу ли я покинуть Ракс и отправиться домой? — спросил феолец.

— Разумеется.

— Не ожидал, — психотерапевт улыбнулся. — Я боялся, что буду уничтожен или изолирован до конца моих дней.

— Но всё равно прибыли к нам.

— Это мой врачебный долг. — Триста тридцать глянул на пациента. — Спасибо за приглашение. Ваша история удивительна, а героизм безмерен. Но мы с Мото предпочтём вернуться. Лишние знания приносят лишние опасности.

— Удачи в пути, — сказала Ксения. Похоже, она ничуть не удивилась такому решению.

Триста тридцать обнялся с Двести шесть — пять (Валентин заметил, что при этом симбионты высунулись и на миг соприкоснулись), после чего пожал руку Соколовскому. Повернувшись к Уолру, на миг согнулся, что не было похоже на поклон, а скорее напоминало стойку пловца перед прыжком с тумбы. Уолр с удивительной для него грациозностью ответил таким же движением.

И, не утруждая себя прощанием с остальными разумными, Триста тридцать направился к своему ползуну.

— Все феольцы, кого я встречал, были совершенно отмороженные ребята, — сказал Валентин. — Ради информации и познания они отправились бы в ад.

— Так вы встречали только тех, кто уже покинул планету, — шёпотом ответила Ксения. — Это ничтожный процент. Они любят мирную спокойную жизнь, изящные искусства, биоконструирование и долгие философские диспуты. Наш гость уважаемый известный врач, и он как раз типичный феолец.

В молчании все смотрели, как типичный феолец подошёл к ползуну и забрался к нему в череп. Алекс помахал чужаку рукой, но тот не ответил. Миг — и белый дракон, изогнувшись, стал подниматься в воздух. Шёрстка на его боках топорщилась, невидимые человеческому глазу плавники тащили ползуна вверх.

— Он такой красивый, — сказал Алекс. Неловко улыбнулся и добавил: — Я про дракона. Вот доктор был куда дружелюбнее, когда прибыл к нам. Мы его ничем не обидели?

— О нет, — ответил Двести шесть — пять. — Просто он считает, что мы обречены, поэтому прощаться с нами не имеет смысла и вредит душевному равновесию.

— А мы обречены? — спросил Валентин.

Феолец развёл руками.

— Для меня это не столь важно. Смысл моего существования в изучении агрессии, а что может быть более агрессивным, чем цивилизация Стирателей?

Валентин кивнул.

— Друзья, сейчас я буду говорить от имени Ракс, — сказала Ксения. — Но вначале я хочу предупредить вас, после нашего разговора никто уже не