Шрифт:
Закладка:
— Что вам нужно? — растягивая слова, медленно проговорил Гурин. — Какие претензии?
— Твою мать! — рявкнул Рома, но Дима вновь не дал ему шанса закончить мысль.
— Твой клип, как бы это помягче выразиться, снят на украденную песню, — размеренным, но угрожающим тоном начал он. — За это в приличном обществе яйца отрывают. Но мы люди мирные и согласны на компенсацию. Ну, скажем, миллион рублей нас вполне устроит.
— Миллион? — напрягся Гурин, приподнимаясь в кресле. — А не пойти ли вам в жопу!
— Хочешь судиться?
— По поводу?
— Эту песню написал вот этот молодой композитор, — указал Дима на Романа.
При слове «композитор» Рома вздрогнул и перевёл удивлённый взгляд на Митяя. Он хотел было возразить против такого определения, но сдержался и промолчал.
— Так он ещё и композитор… — покачал головой хозяин кабинета.
Он нажал кнопку на клавиатуре стационарного телефона и монотонно произнёс:
— Позови Аллу. Она сейчас должна быть в студии. Только быстро!
Однако быстро не получилось. Ожидание затягивалось, и всё это время присутствующие в кабинете сидели в полном молчании, не сводя глаз друг с друга. Прошло не менее пятнадцати минут, прежде чем Алла соизволила появиться на пороге.
Рома едва узнал свою любимую — так она изменилась за прошедшие два месяца. Всегда предпочитавшая минимализм в макияже, прическе, украшениях и других составляющих образа, сегодня Алла напоминала куклу Барби семидесятых годов. Распущенные, крашенные под блондинку волосы, яркий макияж, но главное — и это больше всего удивило Рому, — болезненная худоба, впалые щёки и выступающие скулы. Когда Алла увидела стоящего у стены Романа, глаза ее вспыхнули нервным раздражением. Сейчас эти два бирюзовых озерца, которые он так любил нежно целовать, выглядели как бездушные льдинки — столько было в них холодного отчуждения и злости. Она уже не казалась ему красавицей. Впрочем, эта девушка уже не была той Аллой, которую он любил и с которой хотел быть вместе до конца жизни.
Девушка не удостоила приветствием находящихся в комнате, только скользнула взглядом по фигуре Романа и прямо с порога бросила продюсеру:
— Что хотел?!
— Скажи, дорогая, это правда, что автор песен, которые ты принесла с собой, вот этот человек? — вкрадчиво спросил Гурин и вытянул подбородок в сторону Ромы.
— Ну, правда, ну и что? — пожала плечами девушка. — Он мне их подарил, значит, они теперь мои.
— Прекрасно, — заключил продюсер, хотя, судя по его тону, это было не совсем так. — Как говорят у нас в прокуратуре: «И документик имеется?»
— Какой, к чертям, документик?! — взвизгнула Алла, понимая, куда клонит Гурин. — Ты о чём, Юра?! Я первая исполнительница, я… Они мои, и всё!
— Понятно. Непонятно, зачем ты меня уговорила поставить в титрах моё имя как автора?
— Ну, это же ясно… Ты — известная личность. Твоё имя на слуху в наших кругах. Так лучше будет продаваться.
Рома слушал и не верил своим ушам. Так это её идея — выпустить его песню под чужим авторством? И когда эти «круги» вдруг стали ей своими? Впрочем, может только для него они чужие, он и о Гурине ничего не слышал, пока тот не увёз от него Аллу. Да провались оно всё к чёрту!
Рома оттолкнулся от стены, тронул за плечо Диму и вполголоса произнёс:
— Валим отсюда.
— Во-во! Валите, пока ветер без сучков! — бросила им девушка и подбоченилась, словно скандальная торговка с рынка.
Дмитрий поднялся со своего места и сделал шаг в сторону продюсера, по-прежнему развалившегося в кресле. Тот оторвал спину и настороженно выпрямился.
— Я свои требования озвучил, думай, или суд! — резко объявил Дима.
— Да все его песенки и десятку баксов скопом не стоят, а ты за одну миллион хочешь!
— Миллион! — повторил Дима, махнул головой Роману и пошагал к выходу.
Световое табло лифта перестало менять цифры, остановившись на единице. Тихо лязгнув, двери отползли в стороны, и друзья оказались в холле первого этажа.
— Пить хочу, — буркнул Рома и направился к видневшемуся у противоположной стены автомату с рядами бутылок на витрине.
Вернувшись, он застал Диму в компании охранника Гурина, причём вели они себя отнюдь не как враги, а совсем даже наоборот. Они ржали, хлопая друг друга по плечам и живо обсуждая прошедшую встречу. Рома начисто забыл про свою жажду и застыл на некотором отдалении, с недоумением наблюдая за этой сценой. Наконец Дима обратил на него внимание и поманил к себе ладонью.
— Знакомься! Лёха Тулов, бывший мой сослуживец. Это он нам встречу организовать помог. Расскажи Ромке, что там сейчас происходит.
— Да там полный трындец! — с довольной физиономией начал Алексей. — Лаются, как две собаки. Я свалил по-тихому, хотел вас догнать. Юрик Алке предъяву кинул, что она его подставила. Наплела, что сама песню сочинила, а теперь его на бабки разведут. Орёт, что она этот лимон пять лет отрабатывать будет. А эта ему в свою очередь всякую бабскую хрень несёт: и про отношения, и про аборт, и про его обещания. В общем, война началась.
— Про аборт?! — перебил его Рома.
— Ну да. Она месяц как сделала.
— А срок какой?
— Не, ну я что, доктор, что ли? Знаю только, что ребёнок не Юркин.
— Сука! Тварь! — выругался Рома. — Она что, живет с ним?
— Твой ребёнок, что ли? — спросил Лёха. — Ты, брат, не злись. Радуйся, что легко отделался. Алка, она та ещё змея. Юрик, думаю, уже жалеет, что с ней связался.
— Я спросил, она живёт с ним? — повторил Роман.
— Ну как живёт… Трахаются. Юрик, он баб к себе в дом не пускает. А у неё ночует иногда.
— Сука!
— Это точно. Сука и есть.
— А он не ссыкливый, твой босс. Когда я ствол вытащил, он и глазом не повёл, — сказал Митяй.
— Естественно! Он же третий день на коксе! Ему сейчас всё фиолетово, может хоть с гранатой под танк.
— Да ладно!
— Шоколадно! Задолбал меня! Нанюхается, потом не спит сутками, и я урывками. Еле ноги таскаю. Надо валить от него.
Рома отвернулся от ребят, сделал пару шагов к выходу, скрутил крышку с бутылки и, сделав несколько глотков, со злостью отшвырнул её в сторону. Пластиковая бутылка с пугающим хлопком врезалась в стену и покатилась по полу, оставляя за собой тонкий ручеёк. Охранник на выходе встрепенулся и направился было в сторону Романа, но Митяй
