Шрифт:
Закладка:
При попытке отойти от бара, я начала заваливаться влево. Выровнялась. Тихим, незлым словом помянув тех, кто делает такие неудобные тапочки. Некоторое время с большим удивлением рассматривала собственные босые ноги. Странно, а почему я не в тапочках? Неважно. Чуть пошатываясь, направилась к караульной: сначала надо выяснить, кто курьер. Караульная ожидаемо оказалась заперта. На стук не открыли, и даже не спросили, кто. Какие невежливые люди. Ладно, я не гордая, я сама открою. Ключ от караульной есть у дежурного смены и у Злыдня. Я трезво оцениваю собственные таланты, и поэтому изъять ключ у Максима Леонидовича будет непросто. Точно, можно отмычкой попробовать! Меня когда-то учили, точнее, показывали, но ведь это практически одно и то же! У меня нет отмычки. И шпильки нет. А можно ли открыть замок швензой от сережек? Они, если разогнуть, длинные и мягкие. Первая, с правого уха, не выдержала моих издевательств по выпрямлению и сломалась пополам. С левой все прошло успешнее. Я зевнула и пару раз ткнула в зазор между дверью и стеной. Появилось некоторое ощущение неправильности происходящего. Замок двоился и пританцовывал, нагло мигая зеленоватыми кнопками. Ну и ладно. Тогда пойду забирать ключ у Злыдня. Он — добрый, он даст.
***
—Мира Александровна, вы так и собираетесь спать под моей дверью?
Я с трудом разлепила глаза. Максим Леонидович возвышался надо мной, как скала, и усмехался. Так, а что он делает в моей спальне? Я потерла глаза. Голова раскалывалась. В глаза словно песка насыпали, а во рту была пустыня Гоби или Сахара, на выбор. Проморгалась. Перед глазами запрыгали разноцветные панельки. Резко замутило. Состояние было таким, словно я салатик съела, собственного приготовления.
— Болезненная вы наша, пойдемте, я вас в вашу спальню отведу.
При упоминании о спальне все неприятные ощущения резко отошли на второй план, появились первые воспоминания о произошедшем, и я подпрыгнула.
— Нет! Там, там… — надолго запала не хватило, и я со стоном сползла по стеночке.
— Хорошо, — покладисто согласился злыдня всея клана Огневых. — До гостевой. Вы проспитесь, приведете себя в порядок, и мы поговорим. А то уж, простите за прямоту, перегаром от вас несет, как от портового грузчика.
— Я не пью, — напомнила я, нахмурившись, а безопасник только усмехнулся.
— Ну да, ну да.
В более-менее адекватном состоянии я оказалась только ближе к часу. Меня действительно уложили спать в гостевой комнате, еще заставили выпить какой-то порошок и стакан боржоми. Еще один стакан дожидался моего пробуждения. Хотя это явно не самый любимый мной напиток, но неожиданно пришлось очень кстати. Ибо так плохо мне не было никогда! Словно меня сначала запихнули в мясорубку, потом в дегидратор, а потом еще в сушильную машину. Горячий душ вернул к жизни, и я, наконец, спустилась вниз — завтракать, правда, судя по времени, скорее обедать.
Наверно, впервые за все время жизни в клане Огневых, под насмешливо-осуждающими взглядами родичей мне захотелось сбежать куда-то в сторону Антарктиды, но я переборола этот недостойный импульс. Очень порадовали соленые огурчики, стоявшие рядом с моим местом. Соленого хотелось неимоверно.
— Мира Александровна проснулась. — В столовую вошел Максим Леонидович в удивительно хорошем настроении. — Ну тогда сразу после трапезы мы с вами посмотрим занимательное видео.
Что-то в его интонациях мне не понравилось. И я оказалась права.
На большом экране кто-то, крайне похожий на меня, — я категорически отказываюсь признавать в этом себя, — творил дичь. Чем меня не устроил стандартный стакан под виски, не понимаю? Потому что для второго захода я выбрала чайный граненый стакан в серебряном подстаканнике. Правда, перед этим примеривалась к большой пивной кружке. Из обидного - мои учителя танцев постоянно вздыхают на отсутствие у меня пластики и некоторой деревянности движений, а вот та, в телевизоре, кружилась, словно листочек на ветру, словно рожденная без костей и связок, прима Большого театра. Носило ее, правда, крайне запутанными зигзагами, как зайца от лисы, но допустим. На это вполне можно было наложить музыку, получилось бы неплохо. При просмотре попытки посыпать целый лимон сахаром и кофе я закрыла лицо руками, чувствуя, как горят уши. На моменте разорения небольшой студии красоты в доме оценила набор инструментов, которые собиралась взять с собой непонятно куда. Там даже Максим Леонидович одобрительно покивал и с гордостью посмотрел на меня. Но смотря на попытку открыть электронный магнитный замок отмычкой из сережек, мне захотелось провалиться сквозь землю. А еще, как оказалось, я отвратительно пою.
— Ну все-все, можете так дальше не смущаться. Там дальше неинтересно, вы просто пришли к моим дверям и устроились спать на полу. Слуги пытались проводить вас в другое место, для более комфортного отдыха, но вы сопротивлялись и отмахивались, удивительно чуткий сон. Чисто для справки, Мира Александровна, пить вам нельзя. Совсем нельзя. Хотя тут, скорее всего, объем и на пустой желудок, но все равно.
— Дед злится? — простонала я из-за ладоней, которыми закрывала лицо. — А тетя?
—Да никто не злится,— утешил меня главный по безопаске. — Все в тихом шоке. От вас, стабильной, взвешенной и серьезной, такого никто не ожидал. А пьяный дебош кто из графских да княжеских детей не устраивал. Вон же, все газеты пестрят: два пацаненка устроили конкурс— кто кого перепьет, и в результате опустошили пять питейных заведений.
Было такое. У Хановых то ли парадокс семейный, или семейное пробуждение такое, но у них крайне высокая устойчивость к алкоголю. Запредельная просто. Мне б такую.
— Ну а теперь давайте поговорим серьезно, — Максим Леонидович сел напротив.— И
