Ярослав ненадолго задумался, а потом снова улыбнулся.

— С учетом пробок, я думаю, времени нам вполне хватит.

И повел меня к машине. Надо сказать, я была несколько удивлена, так как все еще воспринимала его как повесу и разгильдяя, хотя прекрасно понимала, насколько ошибочно это впечатление. С учетом всего этого я ожидала более спортивную и понтовую машину, а Ярослав, оказалось, предпочел сдержанную и серьезную модель. Откинувшись на спинку сиденья, я ненадолго закрыла глаза. Все-таки это было неловко, и хотелось провалиться сквозь землю, вот и оставалось делать хорошую мину при плохой игре. Мягко хлопнула дверь, заурчал мотор, и машина очень плавно тронулась с места. Некоторое время ехали молча. Я, отвернувшись, смотрела в окно, погруженная в свои мысли ни о чем. В какой-то момент Ярослав не выдержал царящей тишины и спросил:

— Мне кажется, Мира, вы несколько недолюбливаете меня. Я прав?

Я несколько раз моргнула, вырываясь из плена мыслей, и посмотрела на Волкова: наверно, в первый раз серьезно. Задумалась. По всем стандартам Ярослав красивый мужчина. У него есть влияние, деньги, определенный статус. На нашей помолвке я ловила завидующие и ненавидящие взгляды дам и девушек, ведь очень многие, независимо от своего семейного положения, хотели бы оказаться на моем месте. Замечала я и заискивающие взгляды мужчин, которые отчаянно искали одобрения и внимания моего жениха, надеясь получить определенные выгоды и преференции. Мне б по-хорошему пищать от восторга надо от такой партии, но этого самого восторга я не испытывала, как, впрочем, и ненависти с раздражением.

— Я к вам равнодушна, — решила ответить ему максимально честно. Думаю, поговорить о наших отношениях не помешает. Старшие там вроде уже о дате свадьбы договариваются. — Не считаю сколько-нибудь близким человеком. Вы для меня чужой, с чужими стоит быть настороже, знать о них все и держать на умеренном расстоянии.

— Я ваш жених.

Я растерянно моргнула, а Ярослав неожиданно рассмеялся:

— Понял-понял. Для вас, — мне неожиданно стало приятно, что он поддержал это формальное обращение. — Это еще ничего не значит. Но, Мира, вы когда-нибудь задумывались, что это, если не случится что-то экстраординарное, на всю жизнь? Волковы не разводятся.

— Значит, я вас отравлю, — я пожала плечами и снова отвернулась к окну. Кажется, пора к психиатру. Я довольно часто использую дар последнее время и, возможно, он бьет мне по мозгам. Неожиданно Волков не только не обиделся, но и снова рассмеялся.

— Мира, видит бог, вы очаровательны. Так открыто заявлять о том, как именно вы меня убьете. Вы не находите это немного глупым?

Я хмыкнула, расслабляясь. Вытянулась в пассажирском кресле, насколько смогла и легко улыбнулась.

— Это единственно доступный мне способ убийства, не вызывающий психологического отторжения и который мне будет легко списать на несчастный случай.

— Ах да, вы же любите и умеете готовить. Елизавета Юрьевна, кстати, оценила ваши старания в попытке показать себя благовоспитанной барышней.

Мне оставалось изобразить что-то вроде поклона, в конце концов, я действительно старалась. По итогам этого небольшого разговора я поняла, что мне стало как-то легче воспринимать Волкова, как своего жениха. Правда, до того момента, как я приму его в свой ближний круг, еще далеко, но заметочку “подумать о том, как мы с ним будем жить”, я все же сделала. Теперь оставался еще один важный вопрос:

— И о чем вы хотели поговорить со мной?

— Вы будете очень злиться, если я попрошу вас о некотором одолжении?— Я чуть приподняла бровь и легким кивком обозначила готовность слушать дальше. Было интересно, что за одолжение попросит у меня сиятельный князь. — В столицу прибывает одна моя дальняя родственница, Алиса, вполне приятная девушка ваших лет, и она собирается присмотреться к вашей академии для перевода. Алиса с родственниками жила крайне уединенно и никогда не бывала в столице…— Врет. — Поэтому я бы хотел, чтобы вы составили ей компанию в своих прогулках по столице.

— Вы хотите приставить ко мне дуэнью? — уточнила я. Волков некоторое время молчал, а потом все же неожиданно честно ответил:

— Да, хочу. Это вас смутит?

—Нет,— я зевнула. У машины был очень плавный ход, и я чувствовала, как меня клонит в сон.— Жена Цезаря должна быть выше подозрений. А нельзя было просто сказать: Мира, я крайне обеспокоен слухами о ваших амурных похождениях, и для прекращения всяческих инсинуаций о добром имени моей невесты не походите ли вы с дуэньей?

—Ну, во-первых, я не настолько стар, чтобы употреблять в речи такие обороты, как “амурные похождения” и “инсинуации”, а во-вторых, что-то мне подсказывает, что столь независимая девушка, как вы, будет несколько недовольна таким положением вещей. Или я не прав?

Он еще и улыбается, лис такой!

— Буду, — призналась честно, — Но отнесусь с пониманием. Рога мужчину не украшают, если, конечно, он не олень. Итак, когда там прибудет ваша Алиса?

—Я пришлю вам досье позже, и не волнуйтесь, Алиса не слишком осложнит вам жизнь.

—Надеюсь, — фыркнула я, а потом, немного подумав, уточнила.— А не проще ли было приставить ко мне тайную охрану, а потом поймать на адюльтере? — И откуда я архаизмов нахваталась? Книжек, что ли, перечитала?

Ярослав неожиданно рассмеялся:

—Мира, а вы не думали, что мне не нужно ловить вас на этом самом адюльтере? Может, мне просто нужна жена.

—Я даже спорить не буду насчет того, что вам нужна жена. У меня другой вопрос. Это должна быть именно я?

Я взмахнула ресницами, активируя дар - этот вопрос не давал мне покоя, и ответ на него очень хотелось знать.

—Это должны быть именно вы, — спокойно подтвердил Волков. Надо же, не врет. Да и агрессии ко мне больше никакой нет, даже легкая симпатия имеется, ближе всего будет оценить ее как дружелюбие или хорошее отношение к коллеге. Значит, не влюбился. Тогда закономерный вопрос:

—Почему именно я?

Волков улыбнулся и честно ответил:

— Секрет.

Отравлю, ей-богу, отравлю!

Остаться на чай Волков не пожелал и, доставив меня домой в целости и сохранности, отправился по делам. Первое, что я сделала, оставшись одна, набрала Яну.

—Какого черта?!

— Ууу… — деланно расплакалась Яна. — Твой жених такой жуткий! Такой страшный! У него в глазах читалось: если ты издашь хотя бы один звук, я