Шрифт:
Закладка:
Она вынырнула в нескольких метрах от лодки. Я едва сдержала горестный стон: лицо всё в морщинах, волосы свалялись – наверняка она очень старая. Но даже тогда русалка остаётся гордой и заносчивой и не потерпит от нас даже малейших сомнений.
Она подплыла к лодке, и бледные губы раздвинулись в улыбке. Но какой же жуткой она была… острые, как иголки, зубы – скорее похожа на акулу, чем на человека. А ещё хуже оказался запах: тошнотворная вонь гниющей рыбы. Мы с Анитой непроизвольно задержали дыхание, но ей не было до нас дела: она смотрела на Арджуна. Он побелел как полотно, но держался, и Кирсти крепко сжала его руку, стараясь поддержать.
Он пел, и голос его даже не дрогнул. Я никогда не думала, что он такой отважный, но, судя по застывшему взгляду, он просто впал в транс, навеянный русалкой.
Кирсти ещё сильнее стиснула пальцы на его плече.
– Ему как-то можно помочь? – спросила я.
– Он всё делает верно. Осталось продержаться ещё чуть-чуть…
Другие лодки уже покидали круг, их моторы ревели, и если этот шум нарушит транс… или, что более вероятно, они продолжат грязную игру и нарочно постараются помешать – мы точно потеряем жемчужину. И то, что до сих пор мы её не увидели, было явно не к добру.
Голос Арджуна достиг небывалых высот, но рус… вернее сказать, старая ведьма не спешила поддаваться. Медленно, как во сне, она опустила руку в раковину и достала совсем маленькую жемчужину – не больше семечка.
Арджун протянул руку, и она потянулась навстречу ему. Но тут на яхте ЗА взревел гудок, явно с целью распугать остальных русалок.
В том числе и нашу. Она испугалась, но в глазах её промелькнул лихорадочный блеск, и она схватилась за руку Арджуна.
Лодка чуть не опрокинулась, транс моментально развеялся, а мы с Анитой схватились за ноги Арджуна.
– Держите его! – кричала Кирстин, копаясь в своём рюкзаке. Между нами – мы оказались сильнее морской твари, и она снова вынырнула, разъярённо шипя и плюясь.
Затем мощным взмахом хвоста она выпрыгнула вперёд и укусила его за руку. От вопля Арджуна у меня зазвенело в ушах, и я принялась лупить её кулаком свободной руки, не выпуская Арджуна.
– Сэм, тяни его назад!
Я ухватила ногу друга обеими руками, а Кирсти бросила в лицо предательской твари какой-то порошок. Теперь пришла её очередь визжать от боли, и она отпустила Арджуна, закрывая лицо руками. Мы дружным рывком втащили его в лодку и повалились на дно вместе.
– Щёлочь, – объявила Кирсти. – Она жжёт кожу, а с солью ожоги ещё хуже.
– И поделом, – сказал Арджун, кривясь от боли, пока Анита обрабатывала укус натуральным антисептиком. «Тысячелистник. Для ранений в море – ускоряет сворачиваемость крови, уменьшает шрамы».
– И стоило оно… – Арджун раскрыл ладонь, показав нам маленькую жемчужину.
Мы с Анитой издали восторженный вопль. Первый ингредиент добыли!
Я переглянулась с Кирсти, пока она разворачивала лодку к берегу. Она молча покачала головой.
– Арджун, можно посмотреть?
Он положил жемчужину мне в руку. Я покатала её между пальцев – едва заметный комочек. Я вернула её Аните.
Слишком мелкая, чтобы делить на две команды. Ещё не миновало первых двадцать четыре часа Охоты, а Кеми уже вылетели из соревнования.
Глава 13. Саманта
Кирсти молча остановила машину. Мы почти не разговаривали до самого дома. Анита с Арджуном звали меня поехать с ними, но я бы не вынесла их восторгов. И к тому же не хотела отвлекать их на сочувствие к себе – им предстояло продолжать Охоту, а значит, и без меня будут поводы для беспокойства.
«Забвение, или постоянная амнезия. Смешать четыре жгучих нити медузы с двумя чашками воды из Леты. Подогреть до тёплого состояния. Пить из любимой чашки».
Вот что мне сейчас нужно. Чтобы забыть, как я разочаровала Кирсти, подвела родителей, ослушалась дедушку, а прежде всего – провалилась на первом же этапе.
Я задержалась возле дома, поставив рюкзак на землю. Зажмурилась, глубоко дыша – только бы не разреветься. На горизонте появились первые проблески – наступал рассвет нового дня. Глупо было пытаться. Кем я себя вообразила, помчавшись вот так с Кирсти в Дикие земли, не имея даже плана? Мой первый опыт приключений – и самый горький.
По крайней мере, я смогу наконец избавиться от промокших ботинок.
Я набралась храбрости, чтобы через боковую дверь войти в кухню. Там за столом сидела вся семья – кроме дедушки – и ждала меня. Они не сразу заметили меня, и на какую-то долю секунды мне показалось, что до них ещё не дошли новости. Пока мама не поднялась, чтобы вынуть из духовки противень с горкой моих любимых оладий. На столе оказался настоящий кленовый сироп, очень дорогой. И тогда мне стало ясно: они знают. Конечно же они знают.
И внезапно я больше не смогла удержаться от слёз. Мама каким-то чудом оказалась рядом, и я рухнула в её объятия.
– Ничего страшного, детка, – приговаривала она и гладила меня по голове, как маленькую. – Ты попыталась.
Я кивнула, уткнувшись ей в плечо, и неохотно отодвинулась.
– Я просто подумала…
Папа с Молли тоже были рядом. Папа смотрел на меня со смешанным выражением сочувствия и я-же-говорил, тогда как для Молли было важнее, что её старшая сестра плачет. Я искренне надеялась, что это был наш шанс всё изменить. Но теперь ясно: с надеждами покончено.
Я вытерла слёзы, и мама повела меня к столу и усадила на стул.
– Поешьте, юная леди. После такой долгой ночи…
Я полила оладьи золотисто-красным сиропом (клён – для утешения и забвения, согревает кровь) и вонзила нож в тесто.
Но тут я заметила кое-что странное. Кроме скрипа ножа по тарелке, в кухне не было никаких звуков. Экран над кухонным столом не работал.
Мама с папой непременно смотрели утренние новости – даже в самые ранние часы. Это было ежедневным ритуалом:
