соответственно. Так что дружбу удалось сохранить, и секретов друг от друга у приятелей не было. И о проблемах Эдуарда, и об истинной цели женитьбы Сергей знал. Предостерегал приятеля, что игры в любовь опасны: сам не заметишь, как спектакль превратится в жизнь, и раны начнут болеть по-настоящему. Но Эдуард верил, что ему это не грозит: он умел контролировать эмоции и к женщинам давно уже относился или как к социальным субъектам, с которыми связывают служебно-деловые отношения, исключающие чувства, или как к объектам удовлетворения физиологических потребностей, к которым чувств быть не может априори. Другими словами, одних женщин он уважал, но сексуального притяжения к ним не испытывал, других затаскивал в койку, но ни во что не ставил. Любу он отнес к первой категории, и их брак рассматривал как сделку. Причем контракт он составил так, чтобы не дать возможности своей фиктивной возлюбленной нарушить условия сотрудничества. Ему ничего не грозило, абсолютно. Он все предусмотрел.

Из-за того, что причесывать и накрашивать парикмахеру-визажисту пришлось не только невесту, но и дочь жениха, управилась она лишь в первом часу. До церемонии оставалось мало времени. И пусть Дворец бракосочетаний находился относительно недалеко, Эдуард заметно нервничал.

Водитель поднялся уже давно, привез заказанный Эдуардом заранее букет невесты. С ним пришла помощница Князева, выполняющая обязанности юриста-консультанта. Сообщила, что бумаги готовы и нотариус будет ждать молодоженов для подписания договора с половины первого до двух. Безопасности ради было бы лучше заключить контракт до брачной церемонии, но обстоятельства не позволяли.

Времени и так было впритык, а тут еще Рита спохватилась, что они даже не выпили шампанского. Пришлось задержаться у накрытого в студии стола.

В результате пришлось распорядиться, что сначала все едут в ЗАГС, а потом уже в нотариальную контору. Детей посадили в служебную машину Эда вместе с девушкой-юристом. Сами молодожены и их свидетели покатили на лимузине.

Люба всю дорогу беспокоилась о Гавриле, опасаясь, что молодая помощница Князева не сможет его контролировать. К тому же с ним ехала Ксюша, а отношения у них как-то не сложились.

Эдуард тоже был неспокоен. Он же совсем не знал Любу, и у него не было гарантии, что она не откажется подписать брачный контракт, а потом не попытается отсудить у него часть имущества.

Волнение молодых было заметно, но оно было естественно, так что Рита с Сергеем ни о чем не спрашивали, а лишь ободряюще улыбались.

Во Дворец бракосочетания поздравить молодоженов пришли трое (не считая видеооператора и фотографа): партнер Князева с супругой и Светлана Николаевна – мать Сергея. У самого Эдуарда родителей не было – погибли несколько лет назад в автокатастрофе, и Светлана Николаевна считала своим долгом по-отечески его опекать.

– Признавайся, как это прелестное создание умудрилось тебя охомутать? – обняла Эда, встретив молодых у ЗАГСа.

– Все дело в яйцах, – подмигнул Эдуард.

– Интересно, интересно, – деланно засмеялся партнер.

– Она готовит обалденную глазунью и еще десяток блюд из яиц, – пояснил Эд.

– Значит, не врут, что путь к сердцу мужчины можно найти через желудок, – засмеялась спутница князевского партнера.

– А я всегда это говорила, – заулыбалась Светлана Николаевна, обнимая невесту Эдика.

Люба все это время молча улыбалась и чувствовала себя марионеткой. В толпе нашла Гаврика. Он послушно держал за руку девушку-юриста, которой было поручено его сегодня опекать. Вел он себя тихо, и Люба вздохнула уже спокойно.

Церемония прошла, точно во сне. Люба делала все, что требовалось, но не испытывала никаких эмоций, ничего не обдумывала. И даже поцелуй, которым они обменялись в знак скрепления брачного союза, не вызвал никаких ощущений, будто целовали не ее, а женщину, про которую она смотрит кино.

После ЗАГСа заехали в нотариальную контору для подписания брачного договора.

Потом прогулялись перед объективами на Воробьевых горах и по «Нескучному саду».

Затем, наконец-то, добрались до кафе, снятого под свадебное торжество. Гостей было не много, и с половиной из них Люба сегодня уже успела познакомиться.

Несмотря на скромность пиршества, праздник был организован по всем правилам: с тамадой, конкурсами, танцами, вручением подарков и криками «горько». Если бы душа Любы не онемела на это время, словно ее заколдовали, неизвестно, смогла бы невеста все это перенести. Но казалось, будто добрая фея наслала на нее морок, временно сделав бесчувственной, полуживой.

Чувства и эмоции вернулись только вечером, перед сном. К этому времени молодожены уже давно были дома. Эдуард уже успел разместить от имени Любы пост в соцсетях со снятыми на смартфон кадрами. Отобрал для обработки и печати фотографии, сделанные профессионалом. Объявил отбой и заставил детей разойтись по комнатам, лечь спать. А Люба все это время просидела на диванчике в кабинете, тупо моргая и приветливо улыбаясь, будто актриса, которая никак не может выйти из роли.

– Ну вот и все, – сказал Эдуард, закрывая ноутбук, – можно раздеваться и укладываться спать. Со своей задачей ты справилась на отлично, завтра кину тебе премиальные десять процентов. Иди в наш душ, я помоюсь в общей ванной. Люба, ты меня слышишь? Очнись!

Последняя фраза чудесным образом привела женщину в себя. Она покраснела, вскочила и закивала:

– Да, сейчас, спасибо.

Захватив сорочку и халат, заранее перенесенные ею в супружескую спальню, Люба скрылась в душе. Она извлекла из волос шпильки и невидимки, распустила локоны, умылась, с трудом избавившись от стойкой косметики. Осталось раздеться и принять душ. Но тут вышла загвоздка: длинная молния на спине никак не хотела расстегиваться.

– У тебя все в порядке? Что-то ты долго там! – услышала из-за двери голос «супруга».

– Помоги мне! – позвала.

Он распахнул дверь:

– Что случилось? – в голосе прозвучала нескрываемая тревога.

– Молния заела, помоги расстегнуть, – покраснев, Люба повернулась к Эдуарду спиной.

Он подошел, потянул молнию за язычок – она не поддалась. Мужчина дернул за собачку с усилием – и язычок обломился.

Эдуард выругался, Люба вздрогнула.

– Пойдем в кабинет, что-нибудь придумаю.

– Может, шпилькой собачку подцепить? – предложила женщина.

– Это не поможет, нужны кардинальные меры, – Эдик потянул жену в кабинет, поставил возле письменного стола.

Спустя несколько секунд Люба ощутила, как по спине скользнул металл. Искромсанное ножницами платье быстро сползало, лаская кожу шелковистой тканью. Пока женщина соображала, что произошло, у ее ног уже образовалось белое облако, а ее обнаженную грудь нежно лизал ветерок.

Глава 9. Вот такие пирожки…

Коварно обнажившее Любу платье смутило не только ее, но и Эдуарда. Он поспешно отвернулся, отойдя на шаг, и выдохнул хрипло:

– Извини, не рассчитал, буду в спальне. – И удалился, даже прикрыв за