обязательно включает в себя понятия уродства, а скорее представление о том, что монстр - это существо, нарушающее естественный порядок, где периметр естественного порядка определяется современной наукой. Супермен несовместим с тем, что известно науке о естественном порядке. Возможно, позже, по мере развития знаний о других планетах и галактиках, он станет таковым, но я бы не стал на это ставить.

Стратегически я взял монстров как род, а затем попытался определить ужасающих монстров как вид в нем, вид, на котором фокусируется эмоция арт-хоррора. Я принял способность внушать чувство опасности и нечистоты за то, что отличает ужасающих монстров от всех остальных монстров. При этом необходимо было убедиться, что отличительные черты ужасающих монстров действительно отличают их от монстров вообще. То есть я должен был убедиться, что определение не является кольцевым в том смысле, что такие понятия, как опасность и нечистота, уже встроены в понятие монстра. Для того чтобы определение было эффективным, моя концепция монстров вообще должна быть независимой от оценок в терминах опасности и нечистоты. Таким образом, я выбрал концепцию монстров как существ, которые не существуют в свете современной науки. Ни нечистота, ни опасность не обязательно фигурируют в этой концепции.

При таком толковании монстров игнорируются некоторые обычные значения этого понятия. Например, монстры не обязательно должны быть уродливыми или гротескными. Но здесь необходимо отметить два момента. Во-первых, уродство не является обязательным признаком монстров даже в обычном языке. Дракула в исполнении Фрэнка Лангеллы и Бродячий еврей из "Призрачной невесты" Уильяма Харрисона Эйнсворта кажутся вполне симпатичными (чудовищность и нечистота могут быть не только на коже). Во-вторых, используемое нами представление о монстре как о чем-то, выходящем за рамки естественного порядка (как диктует наука), также согласуется с обычным употреблением, и я подозреваю, что оно даже более центральное, чем употребление, основанное на внешнем облике существ.

Конечно, проблемы с такими случаями, как Супермен, становятся еще более сложными, потому что в повседневной речи монстры часто рассматриваются в терминах морали. Монстром может быть существо, которое чрезвычайно жестоко и/или зло. А Супермен - такой милый человек. Однако я думаю, что для наших целей мы можем рассматривать это конкретное употребление слова "монстр" как форму морального осуждения, которое, по сути, является метафорическим. Ведь есть множество монстров, которые являются хорошими парнями: Инопланетянин, Ариэль, Болотная тварь из комиксов про Вашингтон.

И наконец, акцент на монстрах в этой дискуссии должен дать понять, что мою теорию арт-хоррора можно назвать основанной на сущности. То есть мое определение ужаса предполагает существенную ссылку на сущность, монстра, который затем служит конкретным объектом эмоции арт-хоррора. Заметьте, другими словами, я не отношу события к первичным объектам арт-хоррора.

Некоторым читателям это может показаться проблематичным. Ведь если взять в руки антологию рассказов ужасов, то можно заметить, что в некоторых из них отсутствуют монстры, нечистые или иные. Таинственные, тревожные, сверхъестественные события становятся объектом своеобразных эмоций, которые, как кажется, призваны вызвать такие истории.

В романе Роберта Луиса Стивенсона "Похититель тел" нет никакого чудовища. Эмоциональный поворот, который происходит в конце истории, возникает, когда два грабителя могил - Феттс и Макфарлейн - осознают, что труп в могиле, которую они только что осквернили, после вспышки темноты превратился в труп Грея, того, кого Феттс препарировал, а Макфарлейн, вероятно, убил некоторое время назад. Появление Грея - казалось бы, из ниоткуда - это своего рода сверхъестественная месть, космическая мука совести, но в ней нет ничего, отдаленно напоминающего монстра.

Конечно, существует множество подобных историй: Ги де Мопассан "Кто знает?", в котором мебель рассказчика необъяснимым образом исчезает и появляется вновь; Ричард Мэтисон "Край", в котором Дональд Маршал с нарастающим беспокойством узнает, что является двойником из параллельной вселенной; "Мумбо-джамбо" Дэвида Моррелла, где читателя шаг за шагом скептически подводят к тому моменту, когда он должен прийти к выводу, что языческая статуя действительно является источником успеха ее владельца. Многие эпизоды старого телесериала "Сумеречная зона" имеют подобный характер. Часто в них используются крючки в духе О. Генри. Кажется, что лучше всего они процветают в коротких формах. Их выводы часто соотносятся с неким чувством космической моральной справедливости. Но это не так. В таких историях могут фигурировать ужасные существа - например, восставший из мертвых сын в классическом романе У. У. Джейкобса "Обезьянья лапа"; но в основном их энергия тратится на создание психологически тревожного события сверхъестественного происхождения.

Нельзя отрицать ни того, что такие истории существуют, ни того, что их часто объединяют с тем типом вымыслов, из которого была выведена моя теория. Тем не менее, я считаю, что существует важное различие между этим типом историй - которые я хочу назвать рассказами об ужасе - и историями ужасов. В частности, эмоциональная реакция, которую они вызывают, кажется совершенно иной, чем та, которую вызывает арт-хоррор. Скандальное событие, которым завершаются такие истории, вызывает чувство тревоги и благоговения, возможно, кратковременную тревогу и предчувствие. Эти события построены таким образом, чтобы риторически подтолкнуть аудиторию к мысли о том, что вселенной правят несанкционированные, неизвестные, а возможно, скрытые и необъяснимые силы. Если арт-хоррор включает в себя отвращение как центральную черту, то то, что можно назвать арт-ужасом, этого не делает. Арт-ужас, вероятно, заслуживает собственной теории, хотя у меня нет готовой. Предположительно, арт-дред будет иметь некоторое сходство с арт-хоррором, так как оба они связаны с предъестественным - как со сверхъестественным, так и с фантастическими вариантами. И, конечно, в некоторых произведениях могут присутствовать и арт-хоррор, и арт-дред; в разных историях эта смесь может принимать самые разные формы. Тем не менее, эти две эмоции, хотя и связаны между собой, все же различимы.

 

Фантастические биологии и Структуры ужасающих образов

Объекты арт-хоррора по сути своей угрожающие и нечистые. Создатель ужаса представляет существ, которые выделяются по этим признакам. При этом определенные повторяющиеся стратегии конструирования монстров появляются с поразительной регулярностью во всех видах искусства и медиа. Цель этого раздела - обратить внимание на некоторые из наиболее характерных способов создания монстров для читающей и смотрящей публики. Этот раздел можно было бы озаглавить: "Как сделать монстра".

Ужасные монстры угрожают. Этот аспект дизайна ужасных монстров, я думаю, неоспорим. Они должны быть опасными. Этого можно добиться, просто сделав монстра смертоносным. То, что он убивает и калечит, - это достаточно. Монстр также может быть опасен психологически, морально или социально. Он может разрушить личность человека (Уильям Блэтти "Экзорцист" или Ги де Мопассан "Хорлы"), стремиться уничтожить моральный порядок (Айра Левин "Ребенок Розмари" и др.) или создать альтернативное общество (Ричард Мэтисон