Гениальный конструктор, художник и архитектор Та·Ши исчез где-то двадцать лет тому назад, после него осталось всего 14 крупных работ, из которых три уже были утеряны во время последней войны. Через год после исчезновения Та·Ши заочно получил титульное имя «Леонардо да Винчи», если не найдут свидетельств гибели мастера, то «ЛдВ» на полвека будет принадлежать ему, осталось ещё почти тридцать лет.

В линиях корабля присутствовал почерк гения, характерное чувство формы, контраст изящной гармонии и геометрического хаоса, строгая палитра и подчёркнутая функциональность — определённо это последняя работа Леонардо, слухами про неё Луна полнилась.

«Да, это то, о чём ты подумал. Нужны кадры получше», отбил он Саю.

«Угу, лёд, работаю над этим, штука шустрая. Реги не отслеживаются», пришёл ответ.

«НАУ·127» значилось на корпусе, кто бы тобой не управлял, он хотел остаться в тени.

Радость открытия омрачали текущие проблемы о которых напоминало видео из сообщения выше по списку, в мазохистском порыве Эйфель отрыл запись.

Всё то же красное налитое гневом квадратное лицо, всё так же шевелятся губы: «… … … …», встроенный цензор глушит мат, наконец пробиваются слова: «… твоя … брата … найду тебя даже … и буду … а потом пришью как … … будешь молить … … … Я твою линейку тебе в … засуну, на всю … глубину. Жди! Тавры слов на вакуум не бросают!»

У большинства неприятностей радужное начало, эти начинались так же. Началось всё с трубы. Как-то рассматривая стебель пшеницы, ему подумалось: можно ли сделать трубчатую конструкцию такую же лёгкую и прочную. Идея плотно засела в нём, прошло несколько лет. Затем был один из череды стат-приёмов, на которых он был чем-то вроде украшения, чем больше титулов — тем выше статус вечеринки. Там была красотка в умопомрачительном платье, умопомрачительность заключалась в сложности структуры формируемой из ткани, здесь явно трудился не только модельер, но и математик маниакально увлекающийся спецфункциями. Невообразимым образом ткань обивалась вокруг форм девушки, открывая больше, чем скрывая, заставляя теряться в догадках на чём держится вся конструкция. В этот вечер он не сводил взгляд с платья, красотка не без оснований приняла это на свой счёт. Позже, аккуратно разоблачая девушку, он детальнее изучил устройство платья, а уже утром, когда он рассматривал ткань на полу, его осенило — он знал как сделать сверхпрочную трубу.

Дальше всё пошло одно за другим, труба сама по себе никому не нужна, поэтому появилась идея корабля на трубчатой раме. А где требуется феноменальная жёсткость конструкции? Верно, в линейных пушках. Вот так, один к одному сложился проект сверхлёгкого рейдера с линейкой. Проект был прекрасен, ребристые держатели пушки ажурными рядами примыкали к телескопической трубчатой раме, над которой возвышался стремительно вытянутый корпус с вакуумником внутри. Рабочим названием проекта была «Татра».

Щедрый заказчик нашёлся сам собою. Рейдер строили у Шухова, уже тогда вечно осторожный и скрытный главкон, намекал на нехорошие предчувствия одолевавшие его. Однако проект был великолепен, лётные испытания прошли замечательно, а пушка произвела фурор: ускорение снаряда было почти в два раза выше чем у лучших боевых образцов, скорость вылета доходила до процента скорости света. Военные сразу проявили интерес, коллеги поздравляли с успехом, застры всех популярных изданий пестрели ракурсами рейдера. Всё шло чудесно, до прошлой недели. Уже не важно как так произошло, но где-то под Юпитером, ещё на тестах, незадолго до официальной презентации владелец рейдера из новой пушки разнес корабли Таврической группировки. Шухов предупреждал: «Корабль летает, а пушка стреляет — ни тем ни другим ты не управляешь, следи за тем, что и для кого ты строишь». Неделю назад рейдер был уничтожен. Затем пришло это сообщение от Таврических, похоже они недовольны автором орудия, и с варварской логикой винят его создателя в своих бедах. На полицию надежды мало, те в такие разборки не любят вмешиваться, знакомый офицер так и сказал: «Прости, это Тавры, у них здесь везде глаза и уши. Мой совет: хочешь выжить — не ходи к нам, но если что — мы отомстим».

Нужно как-то скрыться, раствориться в вакууме, для титульного архитектора это сложная задача. Но если что, за него отомстят. Не утешает.

Ковчег Предтеч

Свет святости озарил информацию, журнал истории ожил, собрал горсть букв и замесил их в глину, из которой сотворил дежурного голема. В лучах света тело существа обрело твёрдость, неотвратимая рука подняла стило и внесла новую запись:

«Арго 23 покинул гавань, Геракл 71 предначертан. Лахесис сплела, Клото плетёт, Атропа отмеряет. Отклонения нитей в пределах Судьбы. Боги спят.»

Станция «Лагранж С1», радиационный стенд

Сон был чудесен, пять часов полного g под прямым ускорением, это много значит. В течении жизни на станции быстро привыкаешь к силе Кориолисса, или сикорке как любят её называть персы, принимаешь её как данность, но где-то глубоко внутри мозг обезьяны не согласен просто так примирится с «лишней» силой. Поэтому после нескольких часов прямого ускорения возникает ощущение внутренней расслабленности и комфорта, будто вернулся к себе домой.

Оглядевшись свежим взглядом, Ник скорректировал конфигурацию своей новой каюты, если быть точным своей капитанской каюты. Его теперешнее жильё было раза в два больше того, которым он мечтал когда-то обзавестись на станции. «Обычно всё наоборот, каюты на станциях больше, чем на кораблях», думал капитан вплывая в кают-копанию. С момента снятия ускорения уже прошло больше часа.

— Утро, капитан, — поприветствовал Холмс из кресла.

«Да уж, чтобы расположиться в кресле тебе тяга не нужна», подумал Ник, но вслух лишь сказал:

— Доброе, Холмс.

— Прошу прощения, что