Шрифт:
Закладка:
Ценящему целомудрие ничего не надлежит избегать так, как приятных воспоминаний о женщинах. Но не только воспоминания и являющиеся с ними образы, но и случайные прикосновения губительны для целомудрия, даже прикосновения к собственному телу. Никодим Святогорец наказывает:
«Не простирай рук своих без нужды к собственному телу даже чтобы почесаться, поскольку через это кажущееся незначительным осязание лукавый навыкает склонять на грехи и рисовать в воображении неподобные страстные образы, оскверняющие чистоту помыслов»[107].
Тут может возникнуть деликатный вопрос: как следует мужчине поступать со своей правой рукой, когда является необходимость в справлении малой нужды? И на этот вопрос есть ответ у отцов. Святой Исаак Сирин (VII в.) заповедует:
«С целомудрием приступай к исполнению необходимой нужды, как бы стесняясь хранящего тебя ангела, и совершай дело со страхом Божиим»[108].
Если уже прикосновения к собственному телу опасны и недопустимы, то тем более прикосновения к телу другого:
«Итак, берегись от нежных рукопожатий, поскольку чувство, возникающее от прикосновений, намного быстрее вовлекает в грех. Знай же, что трудно освободиться от страстных чувств, возникших от осязания, и внемли себе всеми силами. И действия других чувств значимы, хотя иногда и кажется, что от них далеко до греха; осязание же – это уже начало греха. Внемли, чтобы не приближаться ни рукой, ни ногой твоей близко к телу другого, и уж тем более молодого»[109].
Многочисленные жития подвижников полны рассказав о подвигах, совершаемых ради целомудрия. Но никогда победа над бесом не доставалась легко, и не всегда он был побеждаем. От одного молодого подвижника бес похоти долго не отступал. Старец Пахон, к которому он, потеряв надежду на собственные силы, пришёл за советом, утешил его таким признанием:
«Ты видишь, – говорил он, – что я уж стар и хил; сорок лет я прожил в этой одной келье, но и в самой старости не совсем ещё оставил меня демон».
Далее преподобный чистосердечно поделился с братом подробностями своего десятилетия длящегося подвига. Приведём здесь лишь главное из случившихся с Пахоном событий:
«Прошло немного времени, и брань упорнее прежней возникла на меня от демона в движениях моей собственной плоти; он пустился на хитрости и, видя, что я не сдаюсь на влечение мысли, предстал передо мной в виде девицы, которую знавал я и с которой был во взаимности чувств во дни моей беспечной юности, без всякой, впрочем, преступной связи с ней. Это видение, признаюсь, меня очаровало, минувшее воскресло передо мной; я совершенно растерялся, был сам не свой и близок был к падению… Едва мог я, наконец, прийти в себя; хотел вырваться от искусительницы, но она прильнула ко мне… В досаде я замахнулся и так ударил её по щеке, что она как дым исчезла. Не поверишь, от руки, которой нанёс я демону пощёчину, такой гадкий, такой мерзкий исходил запах, что я в течение двух лет не мог его заглушить»[110].
В подобных приключениях и прошли для Пахона годы его подвижничества, и ни разу не бывало, чтобы он не устоял перед бесом.
Случались у боримых бесом блуда и настоящие чудесные победы:
«Один брат был сильно искушаем демоном блуда, ибо четыре демона, преобразясь в вид красивых женщин, в течение двадцати дней усиливались вовлечь его в постыдное смешение. Но так как он мужественно подвизался и остался непобедимым, то Бог, видя его подвиг, даровал ему то, что впредь он уже не имел плотского разжения»[111].
«…преподобный Даниил Скитский приказал брату, боримому блудом, молиться, призывая на помощь святую мученицу Фомаиду, за целомудрие пострадавшую, и молиться так: „Боже, за молитвы мученицы Фомаиды помози мне!”
И брат, помолившись так у гроба мученицы, тотчас избавился от блудной страсти»[112].
Тем большим бывало разочарование, если бес, почти уже побеждённый, с торжеством и злобою возвращался и принимался за старое. Тут иной раз помогала хитрость. Некий брат поделится сокровенными мыслями с другим братом. Он вывел для себя опытным путём, что бес лучше всего побеждается тем, что ему уступают. А после сделанной уступки всегда возможно покаяться, после чего можно ждать следующего нападения беса и готовиться отразить его таким же образом. Но что если ты умрёшь до покаяния, ужаснулся второй брат: ведь своего часа не знает никто! В самом деле, нет для христианина худшей беды, чем умереть без покаяния, это прямой путь в вечный огонь. Один подвижник одержал над бесом победу, уязвив его самолюбие: он представил перед ним дело так, что женщины, которых тот до сих приводил к падению, были меньше способны сопротивляться соблазнам, чем он. Этим он убедил беса, что победа против невоздержанных женщин намного легче, чем против него, и тем досадил нечистому.
Тут возникает вопрос, который, возможно, поставит в тупик богословов: если уместна просьба к Христу о помощи при нежеланной эрекции, должна быть, по-видимому уместна просьба о помощи и в противоположном случае, когда эрекция желанна, но не наступает. Мужчины в таких случаях с надеждой обращаются ко врачу. Но если не помогает медицина, неужто всё потеряно для них? Если молитва к Господу обладает такой силой в первом случае, она, несомненно, обладает силой и во втором. Трудно представить себе, что молитва в таком случае будет бесполезна. Это свидетельствовало бы либо о бессилии Господа, либо о нежелании помочь, но то и другое представляется равно невероятным. Насколько известно автору, так вопрос ещё не ставился в богословии. Между тем в обоих случаях дело идёт о важнейшем для человека благе: в первом – о благе воздержания, во втором – о благе чувственной любви. Тут богослов может указать на несовместимость этих благ и на то, что затронутый предмет недостаточно высок. Но этот предмет – плотская близость между мужчиной и женщиной – всегда вызывал огромный интерес у святых отцов. Почему, если происходит непроизвольное возбуждение плоти, это важный для богословов предмет, а противоположный предмет совершенно выпал из их внимания? Если в одном случае рекомендуется Иисусова молитва как действенное лекарство, отчего не рекомендуется то же лекарство в противоположном случае? И Сарра молила Бога избавить её от бесплодия. А если бы
