БЕСЕДА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ

Понедельник был одним из тех дней, когда я чувствовал себя не в своей тарелке: казалось, я заглянул внутрь самого себя и увиденное мне не понравилось.

В деле прота было что-то всепоглощающее, всё остальное казалось по сравнению с ним неважным. Кажется, всё моё «свободное» время уходило на размышление о состоянии Роберта. Когда я не изучал заметки в блокноте и не слушал записи наших разговоров, то думал о них.

Некоторые сотрудники института тоже начали соскальзывать в эту тему. На общем собрании по понедельникам многие из них были поражены тем фактом, что прот способен помнить, как появился на свет, и даже то, как находился в утробе. Некоторые, особенно Торстейн, увидели в этом хорошую возможность и предложили провести несколько дополнительных сессий с протом, расспрашивая про самые ранние моменты, какие он сможет вспомнить.

Лаура Чанг, наша новая сотрудница, поддержала предложение. Она и сама хотела «поковыряться в его мозге» в свободное время, подчёркивая, что корень ментальных проблем может лежать в самых ранних моментах человеческого опыта. По её теории, определённые закономерности формирования психических заболеваний могут быть инициированы на поздней стадии развития эмбриона, которого могут сильно озадачить резкие звуки, странные запахи и вкусы, присутствующие в утробе.

Я соглашался с ними в том, что можно многому научиться, опираясь на глубокие познания прота в эзотерических предметах, каким бы ни был источник этих знаний. И всё же я напомнил коллегам, что мы несём ответственность прежде всего перед Робертом, а не протом, и это должно лежать в основе любого протокола лечения.

Собрание закончилось дискуссией о предстоящем походе в Метрополитен-музей[69] для тех пациентов, которые изъявили желание и в состоянии пойти, и обсуждении намеченного визита психиатра, известного как «Американский телевизионный мозгоправ»[70], который внезапно отказался нас навестить два года назад по личным причинам.

Позже я пригласил Гольфарб на чашечку кофе в столовой для докторов, намереваясь обсудить с ней толпу, собравшуюся возле главных ворот. Но у Вирджинии были свои планы, где на первом месте стояла организация бесед прота с её пациентами. Я посмотрел в толстые стёкла очков, за которыми глаза Вирджинии казались точками, и попытался вернуться к обсуждению цирка, собравшегося у ворот института. Но она не была заинтересована в решении проблемы, пока не начались беспорядки. Я напомнил, что она как руководитель несёт ответственность в подобных ситуациях. Гольфарб согласилась и пошла за второй чашкой кофе. Я не знаю второго человека, который так же быстро выпивал бы горячий кофе.

Ещё я хотел попросить у Вирджинии освобождения от некоторых обязанностей необязательного или второстепенного характера, таких как участие в различных комиссиях, в том числе и той, которая отвечает за завершение строительства нового крыла института. Я даже попытался передать пару моих самых трудных пациентов (Линуса и Фрэнки) другим коллегам и попросил подменить меня на лекциях в университете. Подводя черту[71], я сообщил, что хочу выйти на пенсию следующим летом.

Вирджиния разразилась смехом. Допив дымящийся кофе, она поднялась и, посмеиваясь, пошла к выходу. Перед дверью она развернулась и с улыбкой сказала: «Ты никогда не выйдешь на пенсию!»

По пути на вечернюю лекцию в Колумбии я столкнулся с Жизель.

— Разве это не здорово? — прощебетала она.

— Ты о чём?

— Собравшиеся у ворот говорили, что хотят поговорить с протом.

— Прот согласен выйти к ним пообщаться?

— Он уже вышел. Вчера.

— И что же он им сказал?

— Сказал, что у него нет места для всех желающих отправиться на Ка-Пэкс.

— Все они хотят на Ка-Пэкс?

— Не все, но большая часть.

— И как отреагировали на отказ?

— Попросили вернуться за ними!

— Прот обещал вернуться?

— Нет.

— Почему?

— Прот говорил, что улетит навсегда, помнишь? За теми, кто желает отправиться с ним, может прилететь другой капэксианец.

Она сделала паузу. Её коричневые глаза мерцали как у кошки, которая только что прикончила канарейку.

— О, и когда же он прилетит?

— Прот не сообщил. На самом деле он не может гарантировать, что кто-то с Ка-Пэкс захочет снова посетить Землю.

— Это обострило ситуацию?

— Прот сказал, что мы уже находимся на Ка-Пэкс. По его словам, Земля может быть точно такой же, если мы сильно этого захотим. В толпе все молчали, пока мальчик двенадцати или тринадцати лет не спросил, как мы можем этого достичь, — Жизель снова выдержала напряжённую паузу.

Мимо прошёл Милтон, ворча: «Геморрой — заноза в заднице…»

— Хорошо. Я заинтригован. Каков был ответ?

— Он ответил, что всё зависит от нас.

— Я так и думал.

— И затем он вернулся в палату.

— Тогда почему они всё ещё здесь?

— Они ушли. Но это ничего не меняет.

— Почему?

— Потому что на их месте собралась новая толпа. И они тоже хотят поговорить с протом.

— Боже, когда это кончится…

— Эти люди — не сумасшедшие, доктор Брюэр. Ты должен как-нибудь выйти и поговорить с ними. Среди них сантехники, домохозяйки, бухгалтера, рабочие. Напишу о них статью, как будет время.

— А чем ты занята?

— Если прот заберёт с собой Роберта, я полечу с ним.

— На Ка-Пэкс.

— Да.

— Ты уверена?

Она посмотрела на меня, как будто в неё только что стреляли.

— Не совсем. Думаю, мне лучше спросить об этом прота.

— А если прот не найдёт Роба, ты останешься с протом?

— Он найдёт Роберта!

— И ещё. Не позволяй ему разговаривать с кем-то из газет или телевидения. Нам и без этого проблем хватает.

— Легче сказать, чем сделать!

Вечерняя лекция прошла на удивление хорошо. Когда я рассказал студентам, что мой коллега в Германии будет готов встретить и сфотографировать прота в 9:15 утра, «Оливер Сакс» предложил свою кандидатуру на пост главы «комитета по надзору», который будет мониторить все входы и выходы из МПИ во время эксперимента.

Ещё один ящик Пандоры, но терять было нечего, и я согласился.

— Но будьте осторожны. Не хочу, чтобы люди слонялись у входов и выходов института раньше девяти утра. И вы не должны заходить в отделение. По рукам?

Предложение всех устроило, и я смог продолжить лекцию, которая, полагаю, была самой запутанной из прослушанных в этих стенах. Тем не менее, студенты слушали меня внимательно, никто не разговаривал между собой. Или они, как и я, просто задумались о возможном месте рождения прота.

Время от времени по ходу лекции меня посещала леденящая душу мысль: как детство прота на Ка-Пэкс связано с трагическим прошлым Роберта на Земле?

Я тщательно подготовился к новой встрече прота, прослушав все наши прошлые