Шрифт:
Закладка:
— Приду. — И она пришла не большая с озорными глазами она сразу выбила у него почву из-под ног. Все закрутилось очень быстро, и он уже не понимал, почему он каждый вечер ждёт, когда трава зашелестит под её ногами. А она шла к нему, словно во сне едва касаясь земли.
Они лежали рядом как два переплетённых ростка.
— Скажи, а ты женат?
— Нет.
— А был?
— Давно.
— А дети?
— Нет.
— А где она сейчас?
— Не знаю.
— Я ничего о тебе не знаю. Кто ты? Откуда? Как попал к нам?
— Просто человек. Проезжал мимо, понравилось, я остался.
— А откуда ты ехал, куда?
— Так ни откуда, ни куда.
— Скрываешь ты, что то? А ты не беглый?
— Нет.
— Ладно, потом расскажешь. Все, таки хорошо, что ты забрёл к нам, а то ведь мы могли не когда не встретиться.
— Да.
Она уходила так же тихо, как и приходила. А он ещё долго всматривался в предрассветную степь в надежде, что она вдруг вернётся. И уже никогда не покинет его.
— А я для тебя кто? — Спросила она, тая в тумане.
— Тот, кого я искал всю свою жизнь.
— Тогда приходи завтра ко мне. — Донеслось из бело-молочной сыворотки.
— Приду.
И он пришёл.
— Заходи — На дворе его встретил её отец. — Сейчас баньку натопим, попаримся. Давай пока по маленькой. — Он открыл бутылку и разлил по стаканам. — Ну, давай за все. — Они выпили. — А ты сам то, с каких краёв будешь?
— Так, из, далека.
— Понятно. А с Любкой, что у тебя, серьёзно?
— Серьёзно.
— Ну, что ж уже что-то. Дом то у тебя, где есть?
— Вон. — Он кивнул на байк.
— Значит, перекати поле.
— Значит так.
— Да, мужик без дома, без семьи, что куст без корней. Куда занесёт неизвестно. Любка, девка хорошая только доверчивая больно. Ты уж её не обижай.
— Не обижу.
— А то смотри, переезжай к нам, что тебе в рыбацкой хибаре гнуться. Поди, холодно по ночам.
— Нормально отец, спасибо.
— Ну, да…
Любка высунулась в окно. — Мужики, давайте в баню и за стол у меня все готово. — Да Любань мы мигом. Ну, пойдём в баньку, а то получим с тобой по первое.
Горячий. густой туман, отходил от раскалённых камней и стелился по полокам, окутывая расслабленные тела. Веник взлетал, под потолок и ложился на спину, берёзовыми листами разгоняя по всему телу застывшую кровь. Пар отлетал, освобождая тело от всего, что тяготило его. Пахло мятой и чабрецом.
— Ну что мужики проголодались, ну-ка налегайте. Картошечка вот, утка, сало, огурчики, давайте.
— Люб, а где гвоздь программы.
— Ой, отец тебе бы только гвоздь больше ничего не надо. Сейчас. — И она достала из холодильника графин.
— Ну, вот совсем другой расклад. — Прозрачная, ледяная струйка полилась в рюмки. — За встречу, так сказать за знакомство. А то смотрю, Любка по вечерам пропадать стала. Ой, думаю не спроста…
— Да ладно тебе.
— Ну, что ладно? Я тебе так скажу. Не должен человек один быть. Не по-христиански это.
— Пап, прекрати.
— А ты не встревай, имею я право на своё суждение вон, слава богу, девку, какую вырастил. И красавица и по хозяйству на все рукиё. не спорь со мной, отец лучше знает. А то ведь так можно до старости по хибарам бегать. А мужику дом нужен, семья, что по свету то мыкаться. К делу себя приложить надо. А то старость придёт, а ни кола, ни двора один мотоцикл. Я правильно говорю?
— Правильно.
— Вот видишь Люб, а ты в мужские разговоры встреваешь. Так что подумайте об этом оба. За это давайте и выпьем.
Вечер катился к ночи. Было хорошо, просто сидеть и смотреть в её глаза. Впервые дорога не звала его. Призраки прошлого не гнались за ним заставляя менять города и посёлки. Он как будто нашёл, что искал. Отец Любы, что то рассказывал, а Люба сидела рядом с ним, и обняв за руку прижимаясь к его плечу. Вот она рядом — думал он — Стоит только протянуть руку и конец всему, что заставляло его бежать, от настигающей пустоты. — Он обнял её.
— Добрый вечер дядя Серёжа, привет Любка. — Сказал Лешка, подойдя к забору. — Я иду, а мне соседка — Гость у них
— Я говорю кто?
— А она, пришлый — тот, что в хибаре поселился. — Ну, думаю, за одно и познакомимся.
— Так, что может и мне за знакомство, а?
— Лешка, иди ка, ты отсюда. Ты как выпьешь, так дурной становишься.
— Что ж спасибо на добром слове. Дядя Серёжа, дайте трос. А то я свой посеял, а мне соседскую ласточку надо отбуксировать. Заглохла бедная у трассы.
— Возьми в сарае.
— Вот спасибо, а он мне потом и проставит. — Он развернулся, сделал несколько шагов и исчез в темноте.
Ой, баламут, как выпьет совсем дурной становиться. Но тракторист знатный. За Любкой с первого класса бегает. И сюда не просто так сунулся. Трос ему понадобился, ишь ты, Ладно, молодёжь, вы тут сидите, а я отдыхать. — Сказал отец и пошёл в хату.
Лешка был парень шебутной. Про таких, говорят, тюрьма по нему плачет. Энергии в нем бродили неимоверные. Мог он пахать на тракторе по нескольку смен, а мог пить, не просыхая неделю. Ну а если ещё и драка где, он там завсегда первый. И сделать с ним никто ничего не мог. Сколько с ним не бились, начиная со школы и кончая армией, ни что его не изменило. Он и сам говорил — Плохо, что я такой, все у меня ни как у людей. Хотелось бы жить, как все да не могу. Все во мне бродит беспрерывно. Не усидеть долго на одном месте. Как шило какое.
Работает парень, все хорошо. Потом вдруг как затоскует и уходит в загул. А, пьяный он совсем сам не свой становился. И трактор топил и людей в драке калечил. И ничего с ним сделать нельзя было. Так и жил. Но Любку любил до одури. Зарок себе дал, либо моя будет, либо ничья. Через него к ней и парни подходить опасались.
— А этот пришлый, ничего не боится, поди, разбери его. Говорят вроде беглый, от властей скрывается. Здесь кулаки не помогут. Тут другой подход нужен. — Думал Лешка, сидя у хибары, глотая сивуху закусывая её семечками.
Звёзд было так много, что казалось, им не хватит места
