Вот же селезёнка верблюжья! Пришла пора уже найти хоть одного живого торгаша!

На следующий день я повесил возле донорского прилавка объявление о поиске продавца. Но, оказалось, что в средневековье мало кто умеет читать. Точнее, тем, кто умеет, работа на рынке была не нужна.

Опять пришлось напрягать голосовые связки, махать руками, подключать мимику лица.

— Донорская кровь ищет заборщика! Оплатой не обижу! Подходите!.. — я увидел бредущего мимо замызганного мужика. Борода его торчала во все стороны, и взгляд был шибко печальный.

— Эй, мужик, ну тебе-то точно нужна работа, посмотри на себя.

Мужик выпучил глаза, забормотал что-то невнятное и пошёл быстрее, затем побежал.

Неадекватный какой-то.

А потом я обернулся к подошедшему сзади Петровичу. Ну, теперь причина понятна. Лицо его было немного мёртвеньким. Тьфу, ты, чёрт! Я забыл его подпитать магией вовремя.

Вложил в него частицу маны, и он преобразился в просто побитого жизнью бомжа.

Народ перестал шарахаться, а мне только это и надо было.

— Чего хотел? — спросил я умертвие.

— Буль-буль, — сказал этот многословный.

Но я уже научился понимать его. Это значило, что молоток сломался, и гвозди закончились, и ещё он очень хочет опохме… Так, это понятно.

Пришлось идти в торговую лавку и покупать инструменты и материалы.

Пук — прирождённый торгаш. Будто всю жизнь только и делал, что зазывал людей. Вот он подтянул одного.

Молодой парень растерянно осмотрел нас, а я растерянно осмотрел прилавок.

Придумал.

— Проходи сюда. Садись, — я поставил стул возле прилавка, а сам сел напротив. — Ну, рассказывай.

— Чаво рассказувать, — ответил парнишка.

— Где работал, сколько работал, есть ли… почётные грамоты или чего там ещё выдавали, — пояснил я.

— Нам ковбасу выдавали вместо денех, — улыбнулся он, показав кривые зубы.

— Понятно, — махнул я рукой. — Свободен. Хотя… хочешь кровь сдать? Денежку дам.

— Да? — обрадовался парень.

— Ага, — ухмыльнулся я.

— Да, — ответил парень.

— Что да? — начинал раздражаться я.

— Хочу сдать, — ответил парень, вновь показав кривые зубы. — Хочу денежку.

Я у этого бедолаги взял в десять раз больше нормы и, кроме медяка, ещё вручил печеньку. Как бонус.

Так, что тут у нас. Пук ведёт очередного кандидата.

Здоровый мужик, взгляд исподлобья, челюсть выдаётся вперёд и торчит, словно приоткрытая полка в комоде.

— Где ты его откопал? — шепнул я Пуку.

— Шеф, он бил молотом в кузне неподалёку. Вот, согласился, хр-хр.

Я подошёл к качку:

— Итак, начинаем собеседование.

Он лишь сильней нахмурил брови. Видимо, был заинтригован последним словом.

Я сел на своё место.

— Так, приступим, — на мои слова качок собрался в комок мышц, сильней выдвинул челюсть, приготовился. — Расслабьтесь. Просто ответьте на вопросы.

— Какие? — буркнул качок.

— Ну так сейчас задам.

А какие задашь? — спросил он, и я начал закипать. Но решил сдержаться.

— Где работали до кузни? Сколько времени?

— Можно отвечать?

«Не, пля, нельзя отвечать! Нельзя! Задвинь свою полку и сиди, пялься вперёд! Игра такая, мать твою! Я задаю вопросы — ты пялишься!» — кричал внутри меня некромант.

Но я лишь снисходительно улыбнулся в ответ:

— Да, можно.

— Что там было? Так… Где работал?

— Да.

— В кузне.

— А до кузни?

— До кузни в школе учился. И бревно тягал.

Всё понятно… Без комментариев. Надежда погасла, не успев зажечься.

— Извините, вы нам не подходите, — ответил я.

— Что, всё? Можно идти? — он и это спросил у меня. Когда я его уже культурно послал на ху… тор бабочек ловить.

— Да, идите… Куйте, — ответил я ему.

— Чего⁈ — он опять нахмурился.

— Говорю, идите ковать дальше.

— А, ну это я да… — он расплылся в добродушной улыбке.

Так, ну кто там следующий? Пук уже вон… ведёт. Уцепился за штанину и тащит его ко мне. Цепкий малый!

— Добрый день. Присаживайтесь.

Я посмотрел и тут же икнул. Передо мной сидел лысый уголовник, с наколками на пальцах, и прищуренным взглядом. Пук бандита какого-то, что ли притащил? Где он их берёт?

— Здаров, — недобро оскалился татуированный.

Я мельком прочитал надпись на пальцах левой руки «ВОВАН».

— Вован? — спросил я.

— Узнал? — вновь оскалился бандит.

— Конечно, — решил я подыграть.

— Чо надо, пришить кого, или сумарь подрезать? Или уши отрезать? Или…

— Ничего из этого, — поморщился я.

— А чо звал? — оскалился тип и пригладил несуществующие волосы.

— Обознался, — ответил я.

— Ну если чо — зови. Услышал «кровь», от сурка, и думаю — о, меня!

— Не, всё хорошо.

— Если пришить — зови Вована, понял? — оскалился он ещё сильней. Видимо, представил, как он будет пришивать.

— Всего доброго.

Ф-фух… Я схватился за голову, она начинала тихонько ныть. Но Пук был неумолим.

Я визуально осмотрел севшую передо мной следующую кандидатуру. Да, именно женского рода. Женщина с напомаженными красными щеками, краснющими губами. Под носом большая бородавка. Груди пятого размера чуть ли не вываливаются из тонкой блузки, демонстрируя края чёрного бюстгальтера.

— Привет, — а голос нежный, правда жуёт она что-то. Судя по запаху, вроде табак.

— Добрый день. Расскажите о себе.

— Я Алефтинья, — голос стал нежнее. — Могу в любых. Оралка, стандарт, группен-игрища…

— Я не про это, — ответил я, теряя терпение.

— Ох, ты проказник, — она подмигнула. — И это тоже могу, но будет дороже!

Да чтоб вас всех! Мне надо работника нанять, и кровь нужна. А я тут…

— Вы нам не подходите, извините, — я доброжелательно улыбнулся.

— Извините. Простите, — ехидно повторила она за мной. — Ох-хо-хо. Я уже теку, — облизнула она языком свои губы.

— Ну и утекайте! — слегка повысил я голос.

— Если что — я в кабаке «Дохлый кролик», — и отправила мне воздушный поцелуй. И напоследок свою жвачку прилепила под прилавок.

Да чтоб вас всех разорвало! Я сбросил несколько стульчаков с прилавка. Но потом поставил их обратно и сел на место. Потому что этот… Пук вёл следующего кандидата.

Мужичок снял шапку, оттуда выпала копна волос цвета сена. Нос картошкой, глаза добрые, понимающие.

Ну вот! Есть шанс, как говорится. Итак, обнуляемся. Вперёд!

— Добрый день, — обратился я к мужичку.

— А как же не добрый. Добрый, конечно. Я вот встал с утра, коровку-то свою подоил. И говорю жинке: а день-то добрый начался. А она — почему? А я — да потому что солнце теплей светит. И смотри, говорю я ей, значит, сколько молока-то наша коровушка дала. А она всхлипнула и говорит, и правда — добрый.

Мужичок замолчал, а я полминуты переваривал полученную информацию. Не переварил и выкинул её из головы куда поглубже.

— Где работали? Сколько времени?

— Где я только не работал. Вот только что называть