никакой мэрии тут нет, а чтобы получить разрешение на вступление в брак, нам придется ехать в столицу округа, город Пиоче, расположенный километрах в 40 к северу»[1807]. По счастью, оказалось, что помощник шерифа Калиенте, заодно занимавшийся там организацией поездок и решением всевозможных проблем вообще, заканчивал в июне химический факультет Беркли. Он посадил профессора и его невесту, Хелен Григгс, на почтовую машину, шедшую в Пиоче. «Свидетелями на нашей свадьбе были уборщик и [какой-то] дружелюбный клерк. Мы вернулись в Калиенте на почтовом грузовике, отправлявшемся в 16:30, и остановились на ночь в тамошней гостинице»[1808].

Вернувшись в Чикаго 9 июня, Сиборг завез жену в квартиру, которую он снял перед отъездом в Калифорнию, и немедленно поехал на работу. Там он нашел в своей почте сообщение о том, что Эдвард Теллер начинает работу в теоретической группе чикагского проекта под руководством Юджина Вигнера.

Два дня спустя к Сиборгу зашел приехавший в Чикаго Роберт Оппенгеймер; они были старыми друзьями, но «это был не просто дружеский визит»[1809]. Грегори Брейт, работавший в Висконсине теоретик из Уранового комитета, отвечавший за исследования быстрых нейтронов, отказался от работы в проекте по созданию бомбы в знак протеста против серьезных, по его мнению, нарушений режима безопасности. «Уровень секретности в проекте д-ра Комптона не кажется мне удовлетворительным», – писал он Бриггсу 18 мая. Приведенный им перечень примеров нарушений кажется почти параноидальным. «В чикагском проекте есть несколько убежденных противников секретности. Например, когда я был в отъезде, один из сотрудников уговорил мою секретаршу выдать ему некоторые официальные отчеты из моего сейфа… Тот же индивидуум весьма свободно разговаривает с членами группы… Я слышал, как он утверждал, что все части работы настолько тесно связаны друг с другом, что было бы желательно обсуждать их в совокупности»[1810]. Опасным индивидуумом, которого Брейт предпочел не называть по имени, был Энрико Ферми, старавшийся как можно быстрее запустить цепную реакцию. Комптон назначил на место Брейта Оппенгеймера, и тот пришел к Сиборгу за информацией об исследованиях быстрых нейтронов, которые Сиборг координировал в Беркли. Изучение реакций на быстрых нейтронах, отмечает Сиборг, было «необходимой предпосылкой к разработке конструкции атомной бомбы»[1811]. Оппенгеймер нашел себе место в самом основании проекта.

17 июня группа, работавшая на циклотроне Университета Вашингтона, разместила вокруг бериллиевой мишени установки первые 136 килограммов гексагидрата уранилнитрата. Предполагалось бомбардировать UNH в течение месяца, до 50 000 микроампер-часов. Хотя существование цепной реакции еще не было доказано и никто еще не видел плутония, различные комитеты Металлургической лаборатории, в которые входил Сиборг, уже начали обсуждать конструкцию и местоположение больших производственных реакторов мощностью по 250 000 киловатт, которые, если все будет в порядке, должны были производить этот необычный металл килограммами. Ферми считал, что, исходя из соображений безопасности, для установки по производству плутония требуется площадка шириной полтора и длиной три километра. Комптон предложил поочередно строить реакторы все большей мощности, чтобы постепенно добраться до уровня полномасштабного производства, и рассматривал альтернативные площадки в дюнах на озере Мичиган и в долине реки Теннесси.

Многие из имевшихся задач, в том числе весьма фундаментальных, свелись в конечном итоге к вопросу охлаждения больших реакторов. На раннем этапе организации Металлургической лаборатории Комптон учредил для рассмотрения таких вопросов инженерный совет; помимо инженера и специалиста по промышленной химии, в его состав входили, в частности, Сэмюэл Аллисон, Ферми, Сиборг, Сцилард и Джон А. Уилер. К концу июня дискуссии на заседаниях этого совета перешли в стадию предварительного планирования. В качестве одного из возможных хладагентов рассматривался гелий, который должен был циркулировать под высоким давлением внутри герметичной стальной оболочки; нулевое сечение поглощения нейтронов этим веществом было лишь одним из нескольких его преимуществ. В другом варианте предлагалось водяное охлаждение: вода была наиболее знакомым инженерам рабочим телом для теплообменников, но могла разъедать уран. Третья, более экзотическая, возможность предполагала использование висмута, металла с температурой плавления всего 271 °C, который применяется в твердом виде в качестве индикатора нагрева в плавких предохранителях и устройствах пожарной сигнализации. В расплавленном состоянии он обеспечивал бы гораздо более эффективную теплопередачу, чем гелий или вода. Сцилард выступал за систему охлаждения на жидком висмуте, в частности, потому, что для циркуляции этого металла через котел можно было использовать увеличенный вариант магнитного насоса, который они с Альбертом Эйнштейном изобрели для холодильников, механизма, в котором не было движущихся частей, которые могли бы протечь или сломаться.

Инженерный совет отверг идею жидкостного охлаждения, пишет Сиборг, «из-за потенциального химического воздействия, опасности протечек и сложностей теплопередачи от оксида… Все согласились на использование гелия»[1812].

Юджина Вигнера не пригласили в этот совет, несмотря на его интерес к рассматривавшимся там задачам и обширные знания в области химических технологий. Вигнер был горячим сторонником водяного охлаждения, говорит Сцилард, потому что «водяную систему охлаждения можно было соорудить за гораздо меньшее время»[1813]. Сиборг подтверждает, что Вигнера постоянно и остро беспокоили мысли о германской бомбе:

Комптон пересказал разговор, бывший у него с Вигнером, о возможном графике работ у немцев. Как и у нас, у них было на подготовку бомбы три года, считая с момента открытия деления. Если они знают о [плутонии], то в результате работы реактора на тяжелой воде мощностью 100 000 кВт в течение двух месяцев они могут получить шесть килограммов этого вещества; таким образом, к концу этого [1942] года у них может быть шесть бомб. Мы же планируем начать производство бомб только в первой половине 1944 года[1814].

Комптон дал группе Вигнера добро на разработку реактора с водяным охлаждением, но детальную конструкторскую проработку заказал только для системы, использующей гелий.

Главным вопросом, скрытым за техническими дискуссиями, был вопрос полномочий, и по меньшей мере Сцилард понимал, что полномочия все больше сосредоточиваются в руках правительства США. Совещание, прошедшее 27 июня, еще сильнее обострило этот конфликт. В последнем отчете Буша Рузвельту, от 17 июня, предлагалось разделить конструкторские работы и собственно производство между УНИР и Инженерными войсками армии США, чтобы строительством и эксплуатацией заводов занимались военные, как Буш и планировал с самого начала. Рузвельт немедленно вернул сопроводительное письмо Буша с резолюцией «ОК. ФДР». В тот же день начальник Инженерных войск вызвал в Вашингтон для получения нового назначения полковника Джеймса К. Маршалла из Сиракузского инженерного округа; он окончил в 1918 году военную академию Вест-Пойнт и имел опыт строительства авиабаз. Маршалл выбрал на роль главного подрядчика проекта по созданию бомбы бостонскую строительно-инженерную корпорацию