Естественно, Д. Д. Благой в глазах власти имел выгодные отличия: он не был ни евреем, ни ленинградцем[1084]. Для четырех жертвенных ленинградских филологов подобные попытки были заранее обречены на молчание. Так случилось и с обращением Б. М. Эйхенбаума к А. А. Фадееву, о котором речь пойдет чуть ниже.

Журнал «Звезда» наверстывает упущенное

Не иначе как окончательным приговором следует воспринимать три номера журнала «Звезда». В книжках за июль, август и сентябрь 1949 г. в качестве постскриптума напечатана целая серия статей.

Активизация идеологической работы журнала, несомненно, связана с деятельностью ответственного секретаря ЛО ССП А. Г. Дементьева. Под его председательством 28 июня 1949 г. проходило расширенное заседание правления ЛО ССП, главным пунктом повестки которого был доклад В. П. Друзина о журнале «Звезда» в 1949 г., пятый номер которого вышел в свет в те дни. Отдельно Валерий Павлович коснулся вопросов критики и литературоведения:

«Кроме прозы, поэзии и драматургии, о которых шла речь, наш журнал имеет целый ряд других отделов. Их целенаправленность та же самая. Их задача заключается в том, чтобы дать боевой, политически острый, актуально звучащий материал. В числе этих отделов – отдел публицистики и критики, где этот боевой дух должен иметь особо яркое выражение.

Наш отдел критики в 1948 году был весьма слабым и неудовлетворительно работающим. В 1948 г. в отделе критики журнала не появлялось боевых, воинственных статей, направленных на всевозможные проявления космополитизма, декадентства, формализма – всего того, что было довольно широко представлено в разных работах ленинградских критиков и литературоведов.

Совершенно ясно и очевидно, что в Ленинграде в течение многих лет работала разоблаченная группа литературоведов космополитического толка во главе с Эйхенбаумом и Жирмунским, то, очевидно, задача журнала в том, чтобы разоблачить их писания, но журнал в 1948 г. не выполнил как следует эту задачу. Отдельные рецензии и выступления по этому поводу не шли в счет, носили случайный, неорганизованный характер.

В этом году задача меняется. Задача отдела критики четка. Отдел критики должен иметь перед собой двуединую цель: во‐первых, бороться за литературу передовую, нового типа, литературу социалистического реализма, пропагандировать лучшие достижения советской и передовой прогрессивной зарубежной литературы; вторая сторона, вторая цель – разоблачение того, что нам мешает, вредного, враждебного, промежуточного, формалистического, космополитического.

Журнал приступил к этой задаче, что видно из вышедших номеров и целого ряда статей. Мы поместили дискуссию о поэзии – доклад Луконина и выступления Саянова и Дементьева (отдельные замечания), статью-выступление Дементьева на дискуссии о прозе, напечатанную в пятом номере. Все это, конечно, создает, по-моему, у читателей впечатление, что сдвиг происходит, что тон отдела критики стал боевой, указан идейный противник и этот идейный противник громится.

В дальнейшем в 7–8–9 номерах уже получены, отчасти в наборе, отчасти подготовлены к печати статьи против ленинградских формалистов‐космополитов, это статьи о фальшивых, лживых комментариях к классическим произведениям Лермонтова и Пушкина, а это комментарии, принадлежащие перу Эйхенбаума и Томашевского, имеют хождение потому, что это в массовых изданиях наших классиков. Это специальная статья о формалисте проф[ессоре] Гуковском, поскольку оказалось, что с 1927 по 1949 г. Гуковский варьировал одно и то же, стоял на формалистических позициях. Последняя статья 1949 г. не свидетельствует о сдвиге этого литературоведа. Это специальная статья об Эйхенбауме в связи с работами Эйхенбаума о Толстом, это обзорная статья о формалистическом направлении в литературоведении, о ленинградском отряде литературоведов‐формалистов, это целый ряд статей, которые пройдут в 7–8 номерах, они означают концентрированный удар по этим работам литературоведов космополитического толка.

Конечно, надо было это сделать год назад, лучше было сделать год назад, но эти работы имеют хождение сейчас, они имеются в библиотеках, эти вредные теории иногда пропитывают собой различные комментарии к трудам классиков, к однотомникам, которые имеют хождение в библиотеках, в народе. Это вызывает потребность, хотя с опозданием, но разоблачить, разобрать, показать вредность и никчемность этих литературоведческих работ»[1085].

Что же это были за статьи?

В седьмом номере, подписанном к печати 30 июля, вышла программная работа Ф. А. Абрамова и Н. С. Лебедева «В борьбе за чистоту марксистско-ленинского литературоведения». Впоследствии Ф. А. Абрамов пытался как-то откреститься от этого пункта в списке своих печатных работ, что особенного сочувствия у современников не вызывало: «Впрочем, бытует мнение, что эта памятная для многих статья писалась не Ф. А. Абрамовым, а С. С. Деркачом при участии Лебедева, но Деркач той весной был неожиданно арестован ‹…› поэтому Абрамову срочно велели поставить свою подпись. И он поставил»[1086].

Однако, согласно выступлению главного редактора В. П. Друзина 27 июня 1949 г. на партбюро ленинградской писательской организации, можно утверждать, что Федор Абрамов был истинным, если вообще не единственным, автором этой печатной работы. Говоря о грядущих публикациях журнала «в плане борьбы с космополитизмом, формализмом, декадентством», главный редактор сообщил, что находится в производстве «Статья обзорного порядка Абрамова, направленная против китов формализма в Ленинграде – Гуковского, Жирмунского, Томашевского, Эйхенбаума, задача этой статьи развернуть критику профессоров‐формалистов и разбить их авторитет в глазах молодежи»[1087].

Статья Ф. А. Абрамова и Н. С. Лебедева, действительно, носит, если можно так выразиться, энциклопедический характер. То есть посвящена она всей четверке и начинается такими словами:

«Разгром космополитов‐антипатриотов в различных областях идеологии, ознаменовавший новый этап борьбы партии за дальнейшее развитие советской науки, культуры и искусства, встретил горячее сочувствие и широкую поддержку самых различных кругов советской интеллигенции. Одной из ярких демонстраций этого сочувствия и поддержки является та единодушная решительность, с какой ленинградские литературоведы осудили деятельность носителей идеологии космополитизма в их собственной среде.

В таких литературоведческих учреждениях Ленинграда, как филологический факультет Ленинградского государственного университета им. А. А. Жданова и Институт литературы Академии наук СССР, на протяжении многих лет работали ученые, с давних пор известные как ревностные поборники и проводники идеологии буржуазного космополитизма и формализма. Мы имеем в виду таких небезызвестных литературоведов, как Б. М. Эйхенбаум, В. М. Жирмунский, М. К. Азадовский и др.

Деятельность этих ученых и раньше подвергалась суровой критике. Но лишь разоблачение группы космополитов‐антипатриотов, подвизавшихся в театральной и литературной критике, помогло ленинградским литературоведам глубже понять политический смысл борьбы с космополитизмом в их собственной области, помогло, в частности, правильно оценить положение вещей на ленинградском участке советского литературоведения, где борьба с идеологией космополитизма и эстетствующим формализмом должна была приобрести и приобрела особенно острый характер»[1088].

Думается, нет надобности приводить уже набившие оскомину обвинения, которые предъявлялись четырем профессорам поочередно и вместе.

В восьмом номере (за